Сергей Чернышев - Техноэкономика. Кому и зачем нужен блокчейн

Решая проблему спасения остановившегося предприятия реального сектора, спасатели рано или поздно наталкиваются на необходимость выяснить, чьё оно. И когда обнаруживается собственник, выясняется, как правило, что его циничная логика не совпадает с логикой спасения производства. Каждый конкретный производственный фонд в общем случае может находиться в долевой собственности у многих экономических субъектов. Доля каждого из них, приносящая доходы своему собственнику, выступает как экономический актив . Собственники активов, включённых в производственную цепочку, меняются правами доступа к активам. Их интересует прибыль, которую они при этом получают, и не слишком интересует судьба как самого предприятия, так и сетей поставщиков-потребителей, в которые оно включено.

Проблему дестабилизации целостных производственных комплексов, раздёргивания по векторам частных активов обозначил ещё Веблен столетие назад. Он же дал и ответ-оправдание такому положению дел. Чтобы задействовать в проекте мощный ресурс частных и групповых интересов и компетенций, мы должны научиться работать с реальными собственниками активов (которые в силу известной специфики нашей страны часто предпочитали оставаться в тени). Нужно установить экономическую схему отношений между собственниками поверх производственной и корпоративной схем проектной группы. Нужно дать им возможность – через сеть обменов правами доступа к активам – выявить и максимально использовать уникальный потенциал каждого из них.

Функция обмена как части производительных сил – осуществить взаимную капитализацию активов, в максимальной степени превращающую каждый из них в капитал, то есть источник расширенного воспроизводства. Мера производительности института обмена – стоимость .

Экономическая политика – это систематическое приведение логики институтов производства и распределения, промышленной и корпоративной схем проектов в соответствие с логикой цепочек и пучков добавленной стоимости, формируемых из активов, вовлечённых в сеть обменных отношений поставщиков и потребителей. Именно эта политика, а не пустопорожние метафоры 'инвестиционного климата' и 'конкурентоспособности', должна составлять предмет деятельности Минэкономразвития.

От свободы меняться и распределять – к свободе производить

Зачем производится самолёт? Чтобы у людей появилась свобода перемещения. Не будем забывать, что свобода полёта первична по отношению к свободе торговать деривативами. Последняя – это профессиональная причуда узкого круга фанатов. Большинство нормальных людей терпит их только потому, что эти самые деривативы вроде бы полезны для того, чтобы получше производить самолёты. Сегодняшний кризис ставит эту полезность под сомнение. Он приведёт к тому, что целые сферы деятельности на международном рынке ценных бумаг будут либо условно-досрочно освобождены, либо ограничены, усовершенствованы, либо вообще устранены.

Верховным судьёй в тяжбе о свободах – не только рыночных, но и плановых – всё равно будет производство. План был в своё время поражён в правах именно по его вердикту. Вначале производство росло на плановых дрожжах; но потом выяснилось, что плановики множатся и процветают, а производство стагнирует. Общество особо не вникало – снесло Госплан. Оно и впредь снесёт любые институты плана, любые институты рынка – если его приоритеты не будут обеспечиваться!

Перед тем, как углубляться в вопрос, добавляет ли модернизация институтов обмена свободы фондовым спекулянтам, надо им деликатно напомнить, что их свобода за наш счёт, в общем-то, нас не всегда устраивает. Если, конечно, выяснится, что нашу производственную задачу они помогают решить, тогда мы как гуманные люди можем вернуться к вопросу о том, что они как азартные игроки предпочли бы торговать так, а не эдак, при этом за большее вознаграждение. Но самое время вспомнить, что писал молодой Маркс (будучи ещё официальным антикоммунистом) в статье 'К еврейскому вопросу'. Проблема не в том, чтобы дать человеку свободу собственности, а в том, чтобы в конечном счёте освободить от бремени отношений собственности; не в том, чтобы предоставить свободу промысла, а в том, чтобы освободить от эгоизма промысла. Да, мы хотим свободно производить и свободно потреблять всё, в чём нуждаемся, но избавьте нас от дурацких издержек и заморочек как распределительного, так и обменного характера.

Нужны новые, модернизированные институты. Вместо невидимой мы хотим видеть на руле собственную руку. Если в результате исчезнут циклические кризисы, появится добавленная свобода. Если человек готов, оставаясь собственником своего актива, высунуться за его узкие рамки, у него появится свобода подняться вверх в 'предметно-практической рефлексии', проектировать цепочки добавленной стоимости, управлять капитализацией собственности.

Правда, пока нам не до этого.

А был ли кризис?

Весь событийный ряд, ознаменовавший начало мирового кризиса, стал известен нам из новостной ленты CNN. Там, у них, приключились экономические землетрясения и торнадо, с лица земли были стёрты все крупнейшие инвестбанки, вскрылись финансовые пирамиды такого масштаба, что в их тени не сыскать наш МММ с микроскопом: Тем временем 'Вести недели' сообщали, что в деревне Гадюкино всё тихо, только на местной фондовой бирже ни с того, ни с сего похолодало и стало накрапывать.

У нас ничего не происходило. Просто на зарубежных рынках упал спрос на наши сырьевые товары – нефть, газ, металл и т. д. Потом пришла пора расплачиваться по зарубежным кредитам, а новых кредитов для расплаты по старым почему-то больше не давали. Но наше хозяйство оказалось совершенно не готово к такому обороту событий.

Выяснилось вдруг то, что было общеизвестно: добрая половина нашего хозяйства занята производством товаров на внешний рынок. Мы имеем счастье жить на гигантском складе природных ресурсов, гоним из них полуфабрикаты первого передела и продаём за рубежом. Нам самим такое количество топлива и сырья не требуется. Теперь выяснилось, что им тоже.

От просевшей экспортно-сырьевой элиты негативные сигналы распространились на всю остальную экономику – и началось.

Что предписывают в таких обстоятельствах бодрые учебники и лубочные кейсы? Раз внешний спрос упал, давайте развиваться за счёт внутреннего. Давайте. Только он просел ещё сильнее. Надо создавать новые рабочие места, новые предприятия, ориентированные на национальный рынок. А для этого нужен кредит. Но как выяснилось (тоже не вчера), наша финансовая система слаба. А что такое – слабая финансовая система? Тоже вроде бы общеизвестно: ну, мало 'длинных денег' (а коротких много?), мало крупных банков, у заёмщиков слаба залоговая база.