Владимир Пекальчук - Спуская псов войны [галимая калибрятина]

Леонид сделал шаг ближе, чтобы рассмотреть умерших получше. Тела совершенно выцвели от

солнечного света, посерели, высохли и скукожились, но он все равно сразу же заметил длинные

лоскуты кожи, некогда бывшие ушами, сохранившуюся шерсть и двойные хвосты.

– Они похожи на этих, хомяков-кроликов, – сказал наемник, – только ростом поболе. Те,

которых я живыми видел, полтора метра от силы.

– Собственно, так и есть. Именно потому сафатхи совершают сюда паломничества и стараются

оберегать города от мародеров. Эта раса – ближайшая родня сафатхам, либо протосафатхи, либо

параллельная ветвь развития. Сафатхи утверждают первое, я уверен во втором. По одной

версии, нынешние сафатхи – потомки беженцев, которые сумели покинуть планету.

– Отчего они все умерли? Почему они лежат тут рядами? Смотри, у дома напротив та же

картина…

– Невозможно установить, отчего. Вымерла вся планета, жизнь сохранилась только на

глубине свыше километра, в глубоких пещерах, где остались крупицы влаги, и все выжившие

организмы – простейшие экстремофилы. Попытки исследовать тела ничего не дали – они

рассыпаются в прах от легкого прикосновения. Бесконтактное сканирование ничего не дало.

Одно точно – они знали, что их ждет, и встретили свой конец как полагается высокоразвитым

существам. С честью. То, на чем они лежат, – это были клумбы. Они не стали забиваться в щели, чтобы чуть-чуть оттянуть неизбежное, как это сделали бы вы, земляне, вместо этого покинули

свои дома, расселись на траве и так умерли. Некоторые скорчились в предсмертных муках,

другие лежат ровно. Они, должно быть, тоже мучились, но стойко вытерпели свои страдания,

чтобы вечность запомнила их гордость и достоинство.

Леонид медленно брел по улице, слушая рассказ Касса. Город, переполненный мертвецами,

подействовал на него угнетающе. Желая посмотреть на памятник исчезнувшей расы, наемник

как-то не подумал, что этим памятником может оказаться настоящее кладбище с

незахороненными покойниками. Гребаный синерожий засранец мог бы сразу предупредить, что в

городе полно трупов, но почему-то не сделал этого. Взгляд упал на хрупкого двухвостого

кролика, прижавшего к груди другого, совсем маленького, и настроение спустилось до нулевой

отметки. Хотелось обматерить Касса, а лучше – клепануть в рыло, повернуться на сто

восемьдесят и пойти обратно, но Леонид удержал себя в руках. Эти, двухвостые, держались

достойно перед неминуемой смертью, им покруче пришлось, чем ему теперь. Он тоже проявит

выдержку, хотя бы из уважения к мертвецам, и не спасует. Ни перед ними, ни перед Кассом.

– А они не оставили после себя никаких документальных свидетельств о том, что

произошло? – спросил Леонид, чтобы хоть как-то нарушить леденящую тишину.

– Вот как раз об этом я собирался тебе рассказать, – ответил Касс. – Собственно, гипотеза о

том, что нынешние сафатхи – потомки этих, имеет одно существенное возражение. Протосафатхи

обладали поистине чудесным даром, из-за которого многие называют их сверхсафатхами. На

всей планете, как я говорил, нет ни одного источника энергии. Машины, приборы, оружие и

компьютеры протосафатхов не работают от электричества. Абсолютно все, что ты можешь здесь

найти, не работает. С точки зрения известной нам науки оно и не должно работать. Вон, видишь

эту груду лома?

– Похоже на шестиколесную повозку.

– Это и есть повозка. Но без двигателя. На среднюю ось надета странная спираль из

неизвестного сплава, а передняя и задняя оси могут поворачиваться, но руля у повозки тоже нет.

И механизма поворота нет. У некоторых тут есть оружие… оно не работает. Экземпляры оружия

были разобраны считай что по атому – все без толку. Оно вообще непонятно как действует:

похоже на длинную иглу с обмоткой из того же металла в корпусе вроде жезла. О том, что это

оружие, можно судить только по найденным картинам – протосафатхи владели изобразительным

искусством. А еще у них есть сооружения, состоящие из сложнейших переплетений проволочек.

Эти переплетения сложнее, чем, например, переплетения нейронов в твоем мозгу. Компьютеры

такие, типа. Как они работали – неизвестно, но точно не от электричества. То же самое касается

и устройств хранения информации. Аналоги дисков, кассет и пленок у сверхсафатхов наверняка

были – но принцип их работы настолько нам непонятен, что мы даже не сумели определить

назначение многих вещей, куда уж там что-то запустить. Все технологии, что тут есть, не только

и не столько чужды нам – без ментальной энергии их просто не включить.

В общем, думаю, ты понял, куда я клоню. Протосафатхи обладали способностью превращать

свои ментальные усилия в действия над материальным миром и в работу устройств, питающихся

их мыслями. Ничем подобным не обладают ни нынешние сафатхи, ни любая иная раса из

известных.

Леонид, слушая вполуха лекцию, косился тем временем на андроидов. Хорошо ведь идут,

жестянки обрезиненные. Вдоль стен по двум сторонам улицы на полусогнутых перебегают от

укрытия к укрытию, водя стволами «Кароносцев» по окнам домов напротив, прикрывают друг

друга, выглядывая из-за углов. Грамотно действуют, допускают мелкие тактические просчеты

иногда, которых бы опытный профи не сделал, но в целом на хорошо обученных солдат тянут.

– Знаешь, Касс, у них в поведении косяк есть, – заметил наемник. – Шли бы мы тут с

нанимателем – могли бы уже если не попалиться, то заронить семена подозрения.

– Какой же? – насторожился тот.

– Слишком исполнительные. Ты говорил – роботы не устают, не теряют бдительности. А

живой наемник уже сказал бы тебе что-то типа «какого хрена мы тут в войнушки играем посреди

кладбища». И научи их докладывать вразнобой, а не хором одними и теми же словами.

Касс кашлянул:

– Вот потому ты мне и нужен. Хоть ты его убей, но искин не способен действовать как

человек. Нельзя научить робота непокорности, недовольству и своеволию. А если научишь – нет

никакой гарантии, что он не начнет упрямиться тогда, когда это как раз не нужно. И потому,

если бы мы шли тут с нанимателем и наниматель приказал бы, как ты выразился, «играть в

войнушки», это уже твоя задача заартачиться, мол, мы псы войны, а не собачки в цирке.

– Ладно, усек на будущее.

Проходя мимо небольшого домика, Леонид, аккуратно обойдя покойников перед ним,

поднялся на цыпочки и заглянул в окно. В квадратной комнате – лежанка без ножек, массивная

плита вроде низкого стола и тоже без ножек, да стеллаж у стены, на котором разложены

различные, по большей части непонятные предметы. На лежанке – труха, некогда бывшая