Владимир Пекальчук - Спуская псов войны [галимая калибрятина]

профессионал высшего класса вроде Ваэрты – «ограниченный». И вот иногда его заносит.

– Понятно.

Лаш задумчиво водила пальчиком по груди Леонида.

– А почему ты, перед тем как меня впустить в комнату, вытащил блок искина из своего УРР?

Наемник скривился:

– Да чтобы Касс не узнал про тебя. Уверен, что он шпионит за мной с помощью него.

– Потому ты его не надел?

– Да я его вообще терпеть не могу. «Слушаюсь и повинуюсь, хозяин», «счастлив выполнять

вашу волю, господин»… Достал, паскуда. А приказ обращаться ко мне «сэр» – не выполняет.

Мол, «я не вправе обращаться к вам с недостаточным почтением»… Худший подарок, который я

получал в своей жизни.

– А, так он тебе его подарил? – уточнила Лаш. – Если так, то можно УРР

перепрограммировать, чтобы подчинялся.

Леонид вздохнул:

– Дарственную грамоту он мне на него не выдал, если что. А перепрошить не получится.

Дипломат-класс вскрыть нельзя.

– Если Касс сказал, что дарит, – тебе не нужен документ. Детектор лжи твой свидетель, и УРР

– твой. А что вскрыть нельзя – чаще слушай этого жулика. Без авторизации оно и понятно, что

нельзя, но мы же не взламывать будем, а настраивать, имея на то все права. Погоди-ка.

Она сказала несколько слов по-балларански, кого-то вызывая.

– Пусти меня, я оденусь. Сейчас мой слуга-коорн принесет кое-что, и мы разберемся с твоим

искином.

Она натянула брючки, набросила куртку на голое тело и вышла. Минуту спустя вернулась,

держа прибор и кабель.

– Давай сюда вычислительный блок… ты УРР как активировал? Рукой или сетчаткой глаза?

– Рукой.

Леонид произвел необходимую манипуляцию, совместив ладонь с сенсорным полем, Лаш

подключила кубик компьютера к своему УРР.

– Хм-м… Действительно дипломат-класс со шпионскими возможностями, притом балларанского

производства, что неудивительно. Ведь и правда следит… Точнее, следил, больше не будет. А

манеры искина… Ну, видишь ли, твой наниматель большой шутник. Это он зашил искину

подобные команды. Рискну предположить – чтобы ты общался с ним как можно реже и не узнал

того, что не положено. Например, цены на золото. Байка про то, что такие искины не

перепрошиваются, – из той же оперы.

Наемник сел на постели и гневно засопел:

– Та-а-к… А правда, что мошенничество с чужим УРР наказуемо Вершителями?

– Разумеется. Но в этом случае мошенничества нет. У искина ранее были инструкции

передавать данные на бортовой компьютер корабля Касса. И когда этот жулик подарил тебе УРР

– он подарил его «как есть», если ты не отменил все предыдущие инструкции прежнего хозяина

– это уже твоя проблема.

– Какого фига?! Я пытался, но даже не смог заставить искина нормально разговаривать!

– Тут все просто. Эти инструкции были заданы с опцией «не отменять голосом». Ты мог в

любой момент отменить их через такой вот вспомогательный прибор-ключ. Другой вопрос, что ты

не знал, что это возможно. Вот в этом – вся натура сссла. Схитрить, смошенничать – и так, чтобы

ненаказуемо.

– Кто-то за это поплатится, – пробормотал Леонид, откидываясь на подушку.

Лаш хихикнула, стаскивая с себя одежду, забралась под одеяло, прижавшись к нему своим

роскошным упругим телом, и следующей репликой повергла Леонида в состояние шока:

– Кстати, хотела сказать раньше, но не было подходящего момента. Научи роботов при ответе

выдерживать случайную паузу, а не ровно семьсот девятнадцать миллисекунд. Или Кассу скажи,

если не знаешь как.

Наемник хранил молчание, собираясь с мыслями. Вопрос «как же так?!!» назойливо вертелся

в голове, хотя более уместно было бы подумать, что делать дальше.

– И давно ты знаешь? – мрачно спросил он.

Лаш лукаво улыбнулась:

– Скажем так, в день зачистки шахт от роевиков начала подозревать. Я и раньше заметила,

что ты не похож на других, но не пыталась понять почему, списывала на то, что на Земле

солдаты и командиры могут быть из разных сословий, иметь разные обычаи, отличаться умом и

так далее. Но я спрогнозировала бурную реакцию на известие о «подставе» от всех псов войны,

а проявил ее только ты. Я наблюдала только за тобой, после этого начала наблюдать и за

солдатами. И обнаружила, что ни один из них не менял настройки климат-контроля в своей

комнате, что все они в свободное время слушают музыку из абсолютно идентичных устройств и

что уровень потребления энергии сопоставим не с музыкальным прибором, а роботом боевого

класса. После чего уже установила, что, если обратиться к солдату с простым вопросом, они все

отвечают с одной и той же паузой. Семьсот девятнадцать земных миллисекунд – это ровно

половина аналогичного секунде интервала времени у сссла. Ну и наконец, Леонид. Я не могла не

заметить, что во время лекции о цалларунга и таргах только ты смотрел чаще на меня, чем на

голограмму, в то время как твои солдаты – только на голограмму. Касс забыл научить роботов

проявлять интерес к женщинам, и номер прошел бы, не будь вместе с ними тебя. Ты послужил

мне своего рода контрольной группой человечности.

– Почему ты никому не сказала?

– А зачем? По многим соображениям, рациональнее оставить все как есть. Да и не хочу

создавать тебе проблемы. Скажи мне, Леонид… Ты знал, какую аферу замыслил Касс, когда

нанимался к нему?

– Нет, – признался тот, – он посвятил меня в детали уже после… Впрочем, о том, что дело

пахнет скверно, знал сразу.

– Почему согласился?

– Потому что постарел и дома стал уже никому не нужен, вот и все. Медмодуль Касса почти

чудо сотворил – до этого я плотно сидел на обезболивающем. Никогда не думал, что доживу до

пятидесяти пяти, не думал о том, как старость встречать, – в итоге встретил ее с кучей старых

ран, без работы и без средств к существованию. Так что… Я знал, что подписываюсь на мутное

дело, но альтернатива была еще хуже.

Лаш легкомысленно пожала плечами.

– Не такой уж ты и старый. Моему отцу вон двести пятьдесят скоро, и то он решился завести

еще одного ребенка в двести с лишним. В итоге, правда, двойня получилась.

– Ну так это вы, а я землянин. Пятьдесят пять мои – это уже старость считай что. Жить

осталось всего ничего. Правда, Касс обещал, что благодаря его медицине через десять лет я буду

в таком же состоянии, как сейчас, – может, и не врет.

– Вот оно как… – недобро протянула Лаш, – он, видимо, собрался держать тебя на коротком

поводке. На практике мы живем примерно четыреста – четыреста пятьдесят периодов, но наши

технологии позволяют замедлять процесс старения и частично реверсировать его. Другой вопрос, что это недешево.