Анатолий Иванов - ЛОГИКА КОШМАРА

Что за гусь Дзержинский, Ленин, надо думать, знал лучше других. В этой связи вспоминается одно таинственное место из воспоминаний Горького о Ленине. В них говорится, что отзыв Ленина о Троцком “с нами, а не наш” был повторен по отношению к еще одному человеку, тоже очень крупному, умершему вскоре после Ленина. Фигура умолчания наводит на мысль о том, что эти слова относились к какой-то канонизированной фигуре, назвать которую прямо было и невозможно, и небезопасно. Вскоре после Ленина умерли Ногин (1924), Фрунзе (1925), Красин (1926) и Дзержинский (1926). Больше всего указаний на то, что речь в данном случае шла именно о Дзержинском.

Мать “железного Феликса” была ярой польской националисткой и католичкой и в соответствующем духе воспитала своего сына (см. А.Хацкевич. Солдат великих боев. Минск, 1965, с.7). Дзержинский, таким образом, вырос в атмосфере русофобии, в семье, где испытывали отвращение даже к русскому языку, и этим объясняются не только неправильности выговора шефа ВЧК, но и многое в его поведении в те годы, когда Россия была отдана ему на растерзание.

Отказавшись от своей первоначальной мечты стать ксендзом, Дзержинский “пошел другим путем” в поиска способа, как лучше отомстить ненавистной России, и примкнул к социал-демократической партии Польши и Литвы. В руководстве этой оригинальной партии, надо сказать, не было ни одного поляка и ни одного литовца, – сплошь евреи. Дзержинский целиком поддерживал линию этого руководства (куда входила и его любимая Роза), возмущался интригами ленинцев, взявших в 1912 году курс на создание обособленной большевистской партии, и в 1917 году продолжал, по примеру той же Розы, отрицать право наций на самоопределение.

Мы уже упоминали о том, с какой яростью Дзержинский выступал против Брестского мира. Он кричал тогда, что Ленин предает революцию, как Зиновьев и Каменев в Октябре, только делает это более технично. В свете подобных высказываний понятно и двусмысленное поведение Дзержинского во время левоэсеровского мятежа б июля 1918 года – ведь левые эсеры как раз хотели сорвать ненавистный ему Брестский мир. Официальные советские биографы с придыханием описывали потом “героизм Дзержинского, отважно явившегося в логово врага в поисках убийцы германского посла Мирбаха чекиста Блюмкина. На самом деле никакой отваги не было: напросившись на заведомо безопасный для себя плен, Дзержинский тем самым ловко избавил себя от необходимости принимать какие-то реальные действенные меры против симпатичных ему мятежников. И хочется еще раз обратить внимание на сходство почерка: форосский вариант 1991 года был разыгран по московскому шаблону 1918 года.

Во время профсоюзной дискуссии Дзержинский опять оказывается не на стороне Ленина, а грузинским конфликтом окончательно вгоняет любимого вождя в роб, после чего, руководствуясь полученными в октябре 1918 года в Швейцарии инструкциями, оформляет этот фоб согласно предписанным ритуалам. Что дальше?

А дальше Дзержинского начали противопоставлять уже Сталину. Есть сведения, что накануне ХIV съезда партии, состоявшегося в декабре 1925 года, на квартире члена ЦК, председателя ЦИК Украины Г.И.Петровского, было проведено полулегальное совещание группы членов ЦК, на котором говорилось о необходимости смещения Сталина с поста генсека и взамен выдвигалась именно кандидатура Дзержинского. Однако Орджоникидзе выступил против такого шага, заявив, что он был бы расценен, как уступка Троцкому. (Р.Медведев. К суду истории, с.119). Это была по сути дела репетиция заговора 34 года, только с Дзержинским вместо Кирова. Однако первый кандидат прожил после этой заявки еще меньше, чем второй, немногим более полугода: в июле 1926 года Дзержинский скоропостижно скончался.

Кто же все-таки, по замыслу закулисных дирижеров, должен был возглавить нашу страну? Троцкий? Зиновьев? Дзержинский? Больше всего будоражил партию и беспокоил Сталина, конечно, Троцкий. Приходилось слыть такое мнение, что Троцкий не мог быть масоном, ибо обладал слишком яркой индивидуальностью, чтобы ходить у кого-то на поводке. О принадлежности Троцкого к масонству теперь доподлинно известно, но насчет индивидуальности тоже верно, это качество и привело к тому, что Троцкий ослушался приказа, а за ослушание у масонов известно что бывает. Первое место Троцкому не предназначалось, но он продолжал на него претендовать, чем испортил игру своим хозяевам. Зато очень хорошо подыграл Сталину.

Осенью 1924 года Троцкий выпустил свои знаменитые “Уроки Октября” с такой трактовкой событий 1917 года, по которой получалось, что Ленин чуть ли не насильно, на аркане тянул партию к Октябрьскому восстанию. Но главной целью Троцкого было скомпрометировать своих конкурентов в партийном руководстве, прежде всего Зиновьева и Каменева, октябрьскую ошибку которых он широко использовал, хотя его предупреждали, что это “не может быть поставлено им в вину”.

Троцкий был немедленно наказан снятием с поста Предреввоенсовета, то есть потерял главный рычаг, которым мог бы воспользоваться в борьбе за власть, – армию. Зиновьев и Каменев, разъяренные нападками Троцкого лично на них, потребовали немедленно исключить Троцкого и из Политбюро, но Сталин сделал ловкий ход, стал изображать либерала и неожиданно выступил в защиту Троцкого, заявив: “Политика отсечения – не наша политика”. Тонкий замысел состоял в том, чтобы оставить Троцкого в качестве красной тряпки и довести этим Зиновьева и Каменева до утраты равновесия, до совершения опрометчивых шагов. И цель была достигнута. Зиновьев через своих людей, в частности через Куклина, попытался поднять против ЦК партии ЦК комсомола, который тоже потребовал исключения Троцкого из Политбюро. Результат получился обратный – из самого ЦК комсомола вылетели 15 человек.

После этого Зиновьев и Каменев перенесли свой гнев на Бухарина, которого начали обвинять в кулацком уклоне. Н.Попов в своей “Истории ВКП(б)”, написанной 1926 году, критиковал тогда Зиновьева и Каменева за то что, следуя их предложениям, партии оставалось только брать курс на раскулачивание, что вопиющим образом расходилось с постановлениями ХIV партконференции подразумевало полный поворот партийной политики деревне на 180 градусов. Бедный Попов не подозревал что всего через несколько лет Сталин совершит такой по ворот и, избавившись от Зиновьева, будет проводить зиновьевскую политику и бить зиновьевскими тезисами Бухарина.

Пока же, в конце 1925 года Зиновьев и Каменев возглавили так называемую новую оппозицию вместе с Крупской и избранным в 1924 году кандидатом в член Политбюро Сокольниковым (Бриллиантом), доктором политэкономии, получившим образование в Париже.