Анатолий Иванов - ЛОГИКА КОШМАРА

1918 году Сокольников, заменив оконфузившегося Троцкого, подписал Брестский мир, потом курам на смех пытался изображать полководца, командовал армиями, был председателем Туркестанской комиссии ВЦИК и организатором советской власти в Бухаре. В рассматриваемый период Сокольников занимал пост наркомфина и именно у предписывалось проведение денежной реформы, хотя Бухарин, приятель Сокольникова с гимназических времен, ехидно острил в уже упоминавшемся письме (“Наш современник”, 1990, №8), что Сокольников помер месте с Кутлером, то есть что подлинным наркомом финансов, на мозгах которого паразитировал Сокольников, был умерший в 1924 году кадет-экономист Н.Н.Кутлер.

Остается открытым вопрос, поддерживал ли оппозицию М.В.Фрунзе, тоже ставший кандидатом Политбюро 1924 году, а в 1925 году поставленный вместо Троцкого главе РВС. По оценке Троцкого, разумеется, предвзятой, Фрунзе “как военный администратор был несравненно слабее Склянского. Его увлекали абстрактные схемы, он плохо разбирался в людях и легко подпадал под влияние специалистов, преимущественно второстепенных” (Моя жизнь, т.II, с.254), Важнее другое сообщение Троцкого: “Зиновьев и Каменев уверяли меня впоследствии, что Фрунзе был настроен в их пользу против Сталина (Сталин, т.II, с.258). Кроме того, известно, что еще летом 1923 года на совещании, проведенном неофициально в пещере близ Кисловодска, в котором приняли участие Зиновьев, Г.Евдокимов, Лашевич, Фрунзе, Орджоникидзе и ряд других членов ЦК, было выражено опасение по поводу усиления руководимых Сталиным секретариата и Оргбюро и для уравновешивания сил в Оргбюро ввели Зиновьева, Троцкого и Бухарина (Д.Шелестов. Г.Зиновьев: жизнь и борьба. “Неделя”, 1988, №29). С “новой оппозицией” Фрунзе мог быть связан через Сокольникова, с которым вместе Экспортировал революцию в Туркестан в 1920 году.

Фрунзе умер 31 октября 1925 года во время операции, как было объявлено официально, запущенного аппендицита. Сразу же поползли темные слухи. Поговаривали, будто Фрунзе лег на совершенно не нужную операцию исключительно по настоянию Сталина, сам того желая, и обстоятельства его смерти крайне подозрительны. На основании этих слухов Борис Пильняк (Вогау) написал свою “Повесть непогашенной луны”, где под другими именами были выведены легко угадываемые лица. В 30-х годах эта повесть стоила Пильняку жизни.

Фишмен и Хуттон в грязной, сплетнической книжке “Личная жизнь И.Сталина” (Мюнхен, 1967), совершенно безграмотной и недостоверной, пытаются изобразить дело так, будто Фрунзе готовил военный переворот, назначил своих людей командующими военными округами”, и упоминают всуе МВО, которым в 1924-1925 годах командовал Ворошилов. Эти авторы механически переносят на 20-е годы обстановку 30-х годов, которая обусловливала возникновение заговора Тухачевского, но в 1925 году оппозиция еще сохраняла надежду на политическую победу и у ней не было необходимости прибегать крайним средствам.

Когда заходит речь о том, какую позицию на самом деле занимал Фрунзе, и считать ли его смерть естественной или нет, нужно еще учитывать, что самым близким Фрунзе человеком был Куйбышев. Их сотрудничество началось в январе 1919 года, когда они вместе встали во главе 4-й армии. Как говорится в официальной биографии Куйбышева (М., 1968, с.102,103), они “быстро только сработались, но и крепко подружились”, “понимали друг друга с полуслова”, причем “горячий, темпераментный Фрунзе и внешне обычно спокойный, уравновешенный Куйбышев прекрасно дополняли друг друга”.

Когда в 1923 году по инициативе Ленина, который пытался создать какой-то организационный противовес Политбюро, было проведено объединение ЦКК и РКИ, возглавить новую структуру поручили Куйбышеву, который таким образом стал обладателем независимых рычагов власти, однако он не воспользовался ими после смерти Фрунзе, а послушно, хоть и без особой охоты, последовал за Сталиным. Почему же Куйбышев не отомстил за своего друга, если того действительно убили, почему не организовал хотя бы расследование под предлогом опровержения враждебных слухов? Возможны два объяснения: либо Фрунзе не убивали, либо Куйбышеву чем-то заткнули рот. Чем? В статье В.Гениса “Бутафорская революция в Туркестане” (“Независимая газета”, 1 января 1992) рассказывается о том диком грабеже, который Красная армия учинила в захваченной Бухаре, и содержится намек, что и Фрунзе, возможно, поживился этом деле. Так может, не только Фрунзе, но и его друг Куйбышев? А Сталин такие вещи любил знать и умел использовать.

На ХIV съезде партии в декабре 1925 года с отчетным докладом выступил уже не Зиновьев, а Сталин.

Партия снова обрела настоящего вождя. Зиновьев же сыграл роль всего лишь переходной фигуры, как Маленков в 1953-1954 годах.

Оппозиция после съезда ослабла. Каменева понизили в кандидаты в члены Политбюро, а Сокольникова вывели из кандидатов. Политбюро начинает понемногу заполняться людьми, чьи портреты потом будут десятилетиями вывешиваться по праздникам на официальных зданиях. Его членами становятся Калинин, Молотов и Ворошилов, назначенный на место Фрунзе.

Считать их просто ставленниками Сталина неверно. Калинина, как мы помним, рекомендовал в председатели ВЦИК Ленин, хотя Троцкий приписывал эту инициативу себе. К Сталину Калинин относился с опаской и предупреждал: “Этот конь завезет когда-нибудь нашу телегу в канаву”. Но Калинин, как пишет Троцкий, быстро понял, что силой становятся не массы, а бюрократия и что бюрократия – против “перманентной революции”, за “счастливую жизнь”, за Сталина. Поняв это, Калинин выработал особый стиль хитрого простака, перестал робеть перед профессионалами, артистами и, особенно, артистками (Л.Троцкий. Сталин, т.II, с.208, 209), так что когда Сталин за поношения в свой адрес приказал арестовать жену Калинина Екатерину Ивановну Лорберг, всесоюзному старосте” было не так тяжело.

Молотов (Скрябин) в 1912 году работал секретарем редакции “Правда”, а в период Февральской революции был членом Российского бюро ЦК, то есть давно уже играл видную роль. Секретарем ЦК Молотов стал в 1921 году, то есть даже раньше Сталина. Если Калинин стушевался перед Сталиным по слабохарактерности, то Молотовым двигал голый расчет. Черчилль в своих мемуарах с содроганием пишет о нем, что это был не человек, а живой компьютер, начисто лишенный эмоций. Лишь один раз Черчиллю удалось увидеть в лице Молотова что-то человеческое, когда тому предстоял полет через линию фронта.

Ворошилова в партии тоже знали с давних пор, он присутствовал в качестве делегата на IV съезде партии в 1906 году. Троцкому не нравилось, что Ворошилов не интернационалист, а только “национальный революционный демократ из рабочих”, “сторонник сталинского национал-социализма”, и он объяснял это тем, что “хотя Ворошилов из луганских рабочих, из более привилегированной верхушки, но по всем своим повадкам и вкусам он всегда гораздо больше напоминал хозяйчика, чем пролетария” (Моя жизнь, т.II, с.172-173).