Анатолий Иванов - ЛОГИКА КОШМАРА

Сведения о заговоре, составленном в январе 1934 года против Сталина, просочились в советскую печать в хрущевские времена. Один из членов клана Шаумянов намекнул: “Многие делегаты съезда, прежде всего те из них, кто был знаком с завещанием Ленина, считали, что наступило время переместить Сталина с поста генсека на другую работу, потому что он уверовал в свою непогрешимость начал игнорировать коллегиальность, вновь грубил” (“Правда”, 7 февраля 1964 года). Л.Шаумян не назвал никаких иг4ен. За него это сделал Р.Медведев, по словам которого на ХVII съезда образовался нелегальный блок, состоявший, в основном, из секретарей обкомов и ЦК национальных компартий. Есть сведения, что одним из руководителей этого нелегального блока был Варейкис. В генеральные секретари выдвигали Кирова. В самом начале съезда или еще до него с Кировым беседовала группа, в которую входили тот же Петровский, тот же Орджоникидзе, участники аналогичного совещания в 1925 году, а также Микоян и Орахелашвили. Киров, однако, отклонил предложенную ему честь. (Р.Медведев. к суду истории, с. 315).

Р.Медведев пишет дальше, что Сталин “каким-то образом” узнал об этой беседе. На мысль о том, каким именно образом, наводит то обстоятельство, что из всех перечисленных заговорщиков остался в фаворе и даже еще более возвысился один Микоян… Есть, правда, версия, будто Сталину обо всем чистосердечно рассказал сам Киров. Но эту версию опровергает А.Антонов-Овсеенко в статье “Убийцы Кирова” (“Гудок”, 11 апреля 1989): когда Сталин и Киров встретились с глазу на глаз сразу же после съезда, генсек уже знал все, а именно то, что в канун дня выборов в ЦК на квартире Орджоникидзе в Кремле, в небольшом доме у Троицких ворот, собралась группа делегатов. Петровский, С. Косиор, Шеболдаев, Эйхе, Орахелашвили, Шарангович, считая невозможным дальнейшее пребывание Сталина на посту генсека, предложили заменить его Кировым. Но тот отказался.

У современного читателя, естественно, возбудится интерес к забытой личности Варейкиса, и придется напомнить, кто это такой. Иосиф Варейкис, по национальности литовец, сын крестьянина, пришедшего на заработки в Подольск. В начале революции Варейкис работал на Украине под руководством Орджоникидзе, затем возглавил Симбирский комитет партии и вместе с Тухачевским подавил мятеж главнокомандующего Муравьева в июле 1918 года. В 1921-1923 годы Варейкис оказывается в Баку, т.е. у Кирова, и занимает пост заместителя председателя Бакинского совета. Там он и женился на некоей Любови Григорьевне, инструкторе райкома партии, фамилии которой официальный биограф Варейкиса Ланно даже не называет – до того, видать, страшная.

Потом Варейкиса перекидывают то снова на Украину, то в Туркестан, а в 1924 году он становится зав. отделом печати ЦК. В 1928 году Варейкис получает новое назначение – в его власть передается Центрально-Черноземная область, где он проводил коллективизацию. Как он это делал, мы уже рассказывали, как его критиковали за ЭТО на ХVI съезде – тоже, И не только за это. Вот что говорил о нем тогда же Крыленко: “Варейкису принадлежит крылатая фраза: “Закон это дело наживное”. Я точно не понимаю, что это значит. Я думаю, что т. Варейкис сам не понимает этого, ибо логического смысла в этой фразе нет. Но смысл другой, общественно-политический в ней есть. Этот политический смысл означает, что закон – это вещь, которой можно пренебречь”. Как видим, по части обращения с народом и с законом Варейкис был ничуть не лучше Сталина. Некоторые, руководствуясь примитивной логикой, думают: раз борец против культа, значит, хороший человек, либерал. Пример Варейкиса свидетельствует об обратном, равно как и пример другого деятеля, который с середины 20-х годов плел заговоры против Сталина, – Г.И.Петровского бывшего депутата Государственной думы, первого наркома внутренних дел (после отказа Рыкова), многолетнего председателя ЦИК Украины и кандидата Политбюро с 1926 года. Сталин, расправившись с одним из его сыновей П.Петровским (из группы Слепкова) и его зятем Загером, председателем Черниговского исполкома, самого Г.И.Петровского не тронул, как и никого другого из бывших депутатов думы, словно для Сталина и в самом деле что-то значила парламентская неприкосновенность. Низведенный в простые граждане, Петровский все же остался на свободе и на несколько лет пережил Сталина. Был ли сам Петровский столь великодушен? Ничего подобного. Ведь это по его приказу в 1918 году, в бытность его наркомом внутренних дел, были расстреляны тысячи заложников. Сталин-то с Петровским поступил гораздо либеральней, чем Петровский с беззащитными заложниками.

Среди антисталинских заговорщиков мы уже несколько раз упоминали фамилию М.Орахелашвили ныне тоже забытого. К моменту ХVII съезда он уже догорал на пенсионной должности заместителя директора института Маркса-Энгельса-Ленина, но в 20-е годы это был крупный деятель, ближайший помощник Орджоникидзе в Закавказье, председатель Совнаркома Закавказской федерации, а после того, как Орджоникидзе пошел на верх,- секретарь крайкома. На этой должности его сменил сначала злополучный Ломинадзе, а потом – зловещий Берия.

Что, собственно, означал отказ Кирова от предложения заговорщиков? Жаль, что исследователи не занимаются этим вопросом: ведь отказ этот можно понимать двояко. Либо Киров вообще не хотел идти против Сталина, либо он отверг только метод, предлагавшийся заговорщиками, не захотел скандала на съезде и потрясения для всей страны, руководствуясь известным принципом, что лошадей во время брода не меняют. Есть основания полагать, что Киров предложил встречный план: постепенное оттеснение Сталина от руководства.

Скандал на съезде все же произошел, хотя и был скрыт. При выборах в ЦК против Кирова проголосовали только трое делегатов, а против Сталина, по данным Р.Медведева – 270, а по данным А.Антонова-Овсеенко – 292.

Словом, со Сталиным в 1934 году хотели поступить таким же образом, как тридцать лет спустя поступили с Хрущевым. Однако Сталин был не Хрущев. С ним этот номер не прошел.

донос Сталина насторожил. Голосование встревожило. Результаты съезда навели на одну-единственную мысль: медлить нельзя.

Рассчитывая на медленное вытеснение, Киров, в общем-то, рассчитывал правильно. Время работало на него, но при одном условии: если правила игры, именуемые внутрипартийной демократией, будут соблюдаться. Шанс же Сталина на победу заключался в нарушении этих и вообще любых правил.

Киров имел в руках сильные козыри. После съезда он стал секретарем ЦК, а в июле 1934 года вошел и в Оргбюро. Что же касается самого Политбюро, то оно раскололось надвое.

Главным союзником Кирова в Политбюро был Куйбышев. Они познакомились и сработались летом 1919 года, когда Куйбышева временно назначили членом РВС Астраханской группы войск. Не теряли они друг друга из вида и позже. После того, как Куйбышева в 1926 году поставили по главе ВСНХ вместо умершего Дзержинского, а Кирова – во главе ленинградской парторганизации вместо поверженного Зиновьева, они поддерживали “особо тесную связь”, как говорится в официальной биографии Куйбышева (с. 283). В конце 1930 года Куйбышева назначают председателем Госплана, ХVII съезд передает дополнительно в его распоряжение Комиссию советского контроля, в мае 1934 года Куйбышев уже первый заместитель председателя Совнаркома, а в июле вместе с Кировым член Оргбюро. Оппозиция явно готовила Куйбышева на замену Молотову, что должно было стать прелюдией последующей замены Сталина Кировым.