Анатолий Иванов - ЛОГИКА КОШМАРА

Возносить Власова нет причин, но не следует и быть к нему несправедливым, например, отрицать его военные таланты. даже Хрущев в своих мемуарах отдает ему в этом отношении должное, недоумевая только, чем объясняется измена Власова, А объясняется она очень просто: беспринципностью. Это теперь нежелание стойких людей поступиться принципами вызывает лишь вражду и насмешки публики определенного пошиба, задающей тон в средствах массовой информации. Но есть такой принцип, как патриотизм, который важней личных обид. У Рокоссовского, например, в отличие от Власова, действительно были причины ненавидеть Сталина, однако Рокоссовский не перешел из-за этого к немцам и в 1945 году командовал Парадом Победы, а Власов бесславно кончил свою жизнь на виселице.

Но началась война так, что в эту грядущую победу, хотя ее предсказал Молотов в речи 22 июня 1941 года, далеко не все верили. Бытует мнение, будто Сталин впал в прострацию сразу же после сообщения о нападении немцев, но на самом деле это произошло позже, через четыре-пять дней, когда выяснилось, что Западный фронт развалился, как карточный домик, и немцы прорвались к Минску.

По рассказу Микояна, Вознесенский, узнав, в каком состоянии находится Сталин, возмутился и предложил Молотову: “Вячеслав, иди вперед, мы пойдем за тобой”. Микоян толкует это так, что Молотову предложили занять место вождя, а Волкогонов теряется в догадках, не подумал ли Сталин, что его собираются сместить и арестовать? (Триумф и трагедия, II, ч.1, с.168-169). Возможно, и в самом деле подумал. Подумал, и несмотря на свое состояние, запомнил. Этим, может быть, и объясняется печальная судьба Вознесенского, а также резкое выступление Сталина против Молотова в конце 1952 года.

Ответственным за развал Западного фронта сделали командующего этим фронтом генерала Д.Г.Павлова. Его арестовали и вместе в тремя другими генералами, Климовских, Григорьевым и Коробковым, расстреляли 22 июля 1941 года. Хрущев в своих мемуарах дает Павлову совершенно беспощадную оценку, считая его действительно виновным в развале но в наше либеральное время и Павлова тоже стали жалеть и оправдывать. Например, О.Темушкин («Советская культура», 19 марта 1988) считает, что неумелое командование войсками фронта «не вина, а беда» Павлова, потому что он был назначен незадолго до начала войны и опыта командования крупными войсковыми объединениями не имел, явно не созрел еще для руководства фронтом. На тех же позициях стоит и д.Волкогонов (цит, соч., с.193-194). Жуков, однако, сомневался в том, что Павлов вообще когда-либо созрел бы, и прямо говорил об этом Сталину: «Было заранее хорошо известно, что из себя представляет Павлов, что у него потолок командира дивизии. Все это знали. Тем не менее он командовал фронтом и не справился с тем, с чем не мог справиться» (К.Симонов, цит. соч., с.364). Да, с Павловым поступили жестоко, но, как воздыхает теперь Д.Волкогонов, время было жестокое.

30 июня 1941 года Сталин вышел из пике. Был создан Государственный Комитет Обороны, в состав которого вошли Сталин, Молотов, Ворошилов, Маленков и Берия. Таким образом, два последних, будучи всего лишь кандидатами в члены Политбюро, поднялись выше большинства его членов, что еще раз подчеркивает условность этой грани в те годы.

10 июля 1941 года Ставку Верховного командования вместо Тимошенко возглавил Сталин. 19 июля он стал наркомом обороны, 8 августа Верховным Главнокомандующим.

Как полководец Сталин на первых порах проявил, увы, полную несостоятельность. Привыкнув всем распоряжаться, он не мог сразу отказаться от этой манеры, пытался и в самом деле руководить фронтами и армиями, но это принесло весьма печальные результаты. Сотни тысяч солдат заплатили своими жизнями за полководческие претензии Сталина.

«Заслуга И.В.Сталина, – писал Г.К.Жуков, – состоит в том, что он быстро и правильно воспринимал советы военных специалистов» (Г.К.Жуков. Воспоминания и размышления, М., 1970, с.284). Но в том-то и беда, что Сталин не сразу стал правильно воспринимать эти советы, а решал сам, и сплошь и рядом решал неправильно. И малым утешением может служить тот факт, что и на вражеской стороне дело обстояло не лучше, и Жуков даже иронически отмечал, что Гитлер оказал нам серьезную услугу, когда в 1941 году, после разгрома немцев под Москвой, снял Браухича, Бока и целый ряд других командующих и сам возглавил немецкие сухопутные силы (К.Симонов, цит. соч., с.336). Претензии у этого лидера были не меньше, чем у Сталина.

Сталин, оправдывая отступление Красной армии, любил ссылаться на тактику Кутузова в 1812 году, но, почему-то забыв, что тогда сдали даже Москву ради того, чтобы сохранить армию, он в 1941 году упорно цеплялся за Киев, явно ставя политические соображения выше военных. Жуков в очень резкой форме настаивал на необходимости оставления Киева и поплатился за это постом начальника Генерального штаба (Г.К.Жуков, цит. соч., с.287-288). В результате произошла страшная катастрофа. В окружении оказались 425700 человек, в том числе 60000 командиров. В боях погибли командующий Юго-Западным фронтом М.П.Кирпонос, его начальник штаба В.И.Тупиков и член Военного совета М.А.Бурмистенко. «В этой едва ли не самой крупной трагедии Великой Отечественной войны Сталин показал лишь свое железное упрямство, но не тонкое оперативное чутье, понимание обстановки». Такую оценку дает Д.Волкогонов (Триумф и трагедия, кн.II, ч.1, с.208-209). И в данном случае с ним нельзя не согласиться.

А сколько солдат уложили зря в неподготовленных контрударах Западного фронта, нанесенных в ноябре 1941 года по приказу Сталина и опять-таки вопреки протестам Жукова? (Г.К.Жуков, цит. соч., с.ЗЗ6-337). А при скороспелых попытках развить контрнаступление в начале 1942 года? (там же, с.350-352). Сталин возжелал сразу изменить ход событий на всем фронте от Балтийского до Черного моря, но это привело к разбросу сил и повсеместным поражениям: к катастрофе той же 2-ой ударной армии Власова, к гибели ударной группы генерала М.Г.Ефремова в районе Вязьмы, к бессмысленным жертвам в районах Ржева и Демянска, и, наконец, к крымской бойне.

Мы уже упоминали о трагических событиях, происшедших в Крыму весной 1942 года, когда рассказывали о военных “подвигах” Мехлиса. За крымское поражение Мехлис расплатился тем, что был снят с поста заместителя наркома обороны и начальника Главного политуправления Красной армии и снижен в звании до корпусного комиссара. Но, по словам Жукова, личную ответственность за эту катастрофу нес сам Сталин, потому что наступление в Крыму было предпринято по его настоянию, и такое количество войск было сосредоточено там тоже по его настоянию (Симонов, цит, соч., с.З6б).

Ошибочным было и решение развернуть наступление на Харьков в мае 1942 года, но в этом случае ответственность нельзя возлагать на одного Сталина. Он был за наступление и говорил: «Не сидеть же нам в обороне сложа руки и ждать, пока немцы нанесут удар первыми!» Но Сталин опирался при этом на мнение командующего Юго-Западным фронтом Тимошенко, который считал, что войска этого направления в состоянии и безусловно должны нанести немцам упреждающий удар. Хрущев в своем закрытом докладе на ХХ съезде попытался свалить всю вину на Сталина и тем самым, как пишет Д.Волкогонов, «создать себе историческое алиби» («Триумф и трагедия», кн.II, ч.1, с.231). Однако ложь Хрущева опровергает Жуков, который хорошо помнит, что в середине мая 1942 года Сталин говорил по телефону с Тимошенко и Хрущевым, бывшим тогда членом Военного совета Юго-Западного фронта, и выразил серьезные опасения в отношении краматорской группировки противника, однако и Тимошенко, и Хрущев в один голос заверили его, что опасность со стороны этой группировки преувеличена и нет основания прекращать наступление, как предлагал Генштаб. (Г.К.Жуков, цит. соч., с.365-368). Хрущев на ХХ съезде просто врал, будто они с Тимошенко предостерегали Сталина, на самом деле они, наоборот, толкали Сталина на продолжение авантюры, а Сталин имел неосторожность с ними согласиться. Результатом была еще одна из самых страшных катастроф Великой Отечественной войны, окружение и разгром двух армий и оперативной группы генерала Бобкина и гибель генералов Бобкина, Костенко и Подласа.