Олег Якубов - Привет эпохе

– Если вы сейчас, немедленно, не зададите ему своих вопросов, то потом уже разговаривать будет не с кем, – твердо заявил переводчик.

Вняв голосу разума, мы стали расспрашивать Капура-младшего. Он отвечал достаточно подробно, но скороговоркой, явно стремясь как можно быстрее покончить с необходимой процедурой и вернуться к столь приятному занятию.

Описывать последующее застолье столь же скучно, как трезвеннику присутствовать за одним столом с пьющими. Была уже поздняя ночь, когда мы решили, что надо как-то транспортировать тело нашего гостя в номер. К тому времени один из собратьев по перу сошел с дистанции, исчезнув незаметно, за столом нас оставалось трое. Выяснив у администратора гостиницы, в каком номере остановился Риши Капур, мы, сообщив бармену, что скоро вернемся, подхватили восходящую звезду индийского кино под руки и поволокли к лифту.

Вернувшись в бар, узнали, что платить не надо, за все уже уплачено заранее, мы уж совсем было собрались уходить, когда увидели под столом какой-то предмет. Наклонившись, я поднял с полу увесистый бумажник. Задав коллеге идиотский вопрос: «Твой?», я сам же на него и ответил: «Конечно, не твой». Вполне очевидно было, что бумажник обронил Капур.

– А если не обронил? – высказал осторожное предположение коллега.

– А что же, оставил для того, чтобы мы за него расплатились? – съязвил я.

– Ты на самом деле такой дурной или только прикидываешься? – строго поинтересовался коллега и, округлив для вящей убедительности глаза, отчеканил по слогам. – Про-во-ка-ция! Вот, что это может быть.

Должно быть, демонстрация иностранцу методов потребления русской водки сказалась на наших голосовых связках, говорили мы, во всяком случае, довольно громко, чем и привлекли к себе внимание. К нашему столику подошел молодой человек с серьезным взглядом и поинтересовался, о какой это провокации мы здесь толкуем. Известная фраза Паниковского «А ты кто такой?» застряла, так и не вырвавшись – молодой человек праздно любопытствующим ну никак не выглядел. Мы объяснили, что проводили гостя в номер, а, вернувшись, обнаружили под столом чужой бумажник. Без слов забрав у нас находку, молодой человек открыл бумажник, извлек оттуда какую-то пластиковую карточку с фотографией и подтвердил мое предположение: «Его, Риши Капура, вещь».

– Замечательно, – попытался ускорить события мой коллега. – Значит, вы ему сами передадите?

– Ага, – язвительно подтвердил незнакомец. – Всю жизнь только о том и мечтал, чтобы с чужой валютой валандаться. Так, кто, собственно, нашел этот проклятый бумажник. Вы? Вот вы со мной и останьтесь, остальные свободны.

Обличенный определенными полномочиями молодой человек принял поистине «соломоново решение». Вызвав дежурного милиционера, он открыл дверь в номер Риши Капура, уложил на прикроватную тумбочку бумажник, а нам с милиционером велел остаток ночи сидеть возле дежурной по этажу и ждать пробуждения иностранца.

– Когда подтвердит, что из бумажника ничего не пропало, тогда и отдыхать пойдете, – заявил «товарищ из компетентных органов».

Утром, разбуженный специально пораньше вызванным переводчиком, Капур заявил, что он и знать не знает, сколько у него было денег. Удостоверившись, что кредитные карточки и водительская лицензия на месте, он быстренько состряпал заявление, в котором благодарил за находку и возвращение бумажника.

И тут Риши Капур обнаружил невероятное, учитывая его первое посещение нашей страны, знание.

– Я слышал, – сказал он, – что у русских есть замечательный обычай – утром выпить рюмку водки, чтобы не болела голова. Хотелось бы узнать, так ли это.

Сославшись на неотложные дела в редакции, я позорно бежал.

Х Х

Х

… Между тем, непосредственные мои обязанности в отделе писем и жалоб трудящихся, как он официально назывался, были поначалу скучны невероятно. Утром из экспедиции нам приносили мешок с письмами, мы раскладывали их по стопкам и начинали читать. У каждого сотрудника отдела на столе лежал тематический перечень – все письма были распределены на 42 тематики. В графе под номером 42 значилось: «письма умалишенных». Это была единственная категория посланий, на которые мы имели право не отвечать. Во всех остальных случаях трудящиеся имели право получить ответ в течение тридцати календарных дней. Задержка ответа приравнивалась к смертному греху и каралась безжалостно, дабы другим неповадно было. Ежедневно, с двух часов дня и до семи вечера в специальной приемной отдела писем на первом этаже происходил прием жалоб от населения. Если на «письма умалишенных» можно было не отвечать, то принимать всяких чокнутых в редакции мы были обязаны. Когда псих начинал буянить, следовало нажать тревожную кнопку и вызвать дежурного милиционера. Один раз то ли кнопка не сработала, то ли дежурный отлучился, но пришлось мне какого-то буяна выставлять самостоятельно. Наша заведующая Ляля Исамухамедова, всячески прикрывающая нас от начальства, заметила мне сварливо, что прощает меня только на первый раз.

Впрочем, буянили нечасто. И «своих», так сказать, штатных сумасшедших мы знали наперечет. Приходил почти ежедневно тихий дедушка с всклокоченными седыми волосами и безумным взглядом. Из авоськи он вынимал толстую общую тетрадь и начинал зачитывать: «На улице Каракумской кран водопроводный не закрыт, вода течет», «на улице Есенина мальчишки арык запрудили», «на Алайском базаре от общественного, пардон, туалета, скверно пахнет». Закончив отчет, интересовался: «Накажете?» Мы отвечали, что непременно накажем и дед, злорадно хихикая, удалялся. Еще приходил безумный изобретатель. Зимой и летом он вешал на себя самодельный вентилятор. Работающий на батарейках, с лопастями, вырезанными из консервной банки, вентилятор издавал противные скрежещущие звуки. Этот тип уже давно изобрел вечный двигатель, но все чертежи у него украл Лаврентий Берия и потому он никак патент на свое изобретение не может получить. Тот неприятный факт, что Берия был расстрелян в том самом году, когда изобретатель родился, его раздражал. Он утверждал, что нас всех обманывают, Берия до сих пор жив, вредит нам всем из кремлевского подвала, где у него тайный кабинет. Обычно встреча с ним заканчивалась одинаково: изобретатель обещал завтра же принести копии чертежей вечного двигателя, просил пять копеек на автобус, спрашивал разрешения «испить водицы» из бесплатного автомата газ-воды в нашем вестибюле и, учтиво попрощавшись, уходил.

Запомнил я и «учителя Сергея Королева», кем себя мнил этот средних лет господин. Тот, по его заверениям, до сих пор осуществлял космические полеты, но предпочитал отправлять на орбиту не людей, а котов. Коты, все как один, слали ему из космоса сообщения о успешном выполнении программы полетов, о своем самочувствии и утверждали, что околоземное облучение на их, то бишь котов, потенцию не влияет. Немало хлопот доставляла нам некая любвеобильная дамочка. По дороге в редакцию она непременно заходила на почту, я сам ее там не раз потом встречал, брала у стойки с десяток телеграфных бланков и на обороте писала письма своим многочисленным мужьям. Все до единого письма начинались одной и той же стереотипной фразой; «Ты болтаешься по жизни, как говно в проруби». Сразу после этой фразы шли объяснения в неземной любви. Дамочка требовала, чтобы редакция мужей немедленно разыскала и вернула их в ее любвеобильное ложе.