Георгий Эфрон - Дневники

Школа не действует, а работать надо непременно. Говорят, наша школа (теперь 661-ая, бывшая 335-ая) скоро начнет опять работать. Но целесообразно ли туда сейчас поступать? Вообще-то я надеюсь скоро выяснить дело с работой. Если же с "Окнами ТАСС" не выйдет, то, возможно, поступлю на курсы заочного обучения иностранных языков (французского, конечно). Нужно будет узнать условия этих курсов. Скажем, также буду заниматься в кружке переводчиков в ГЦБИЛ. Но дело-то в том, что за курсы нужно платить и ничего не зарабатываешь. А деньги мои иссякнут. На стипендию же Союза писателей я, по правде говоря, совершенно не рассчитываю. О Лиле не говорю. Конечно, нужно будет советоваться с Мулей по всем этим вопросам.

Но и он может ошибиться, а здесь главное - не промахнуться. Была бы учеба - бесспорно, нужно учиться. А я все-таки подумываю о курсах - все-таки получаешь какую-то бумажку по окончании. Конечно, о бумажке думать рано - доживу ли до этого, как теперь говорит вся Москва. Хорошо пока что? Есть деньги и не бомбят.

Но деньги иссякнут, и могут начаться какие-нибудь ожесточенные бомбардировки. Я не верю в то, что Москву не удается бомбить, потому что она хорошо защищена, - просто большинство немецких самолетов занято на фронте. Повсюду большие очереди за керосином, за хлебом; о масле и говорить не приходится. Основное для меня: пережить войну и arriver а une pиriode de paix durable sans trop de1 потерь physiques et matйrielles2. Но когда настанет эта pиriode de paix durable, nul ne le sait3. Нужно сходить в баню. Деньги текут - по моей вине: я слишком много трачу на хорошую еду, pвtisseries4, рестораны, но удержаться трудно - это contre-coup5 после Елабуги и Чистополя. Впрочем, когда буду заниматься чем-нибудь, это пройдет.

Дневник N 10 (продолжение) 14 октября 1941 года Георгий Эфрон Вчера, зайдя к Кочеткову, узнал, что весь Союз писателей эвакуируется в Ташкент, и решил на свой страх и риск эвакуироваться с ним, учитывая сложившуюся обстановку (германское наступление продолжается; они взяли Вязьму; от Москвы ничего не останется - недаром выезжают Союз писателей, МГУ, Мосфильм и студия, где работает Нина Прокофьева). Вчера же в Союзе получил справку об эвакуации, включился в эшелон N 2 и внес деньги за билет. Еще неизвестно, когда идет поезд.

Первый эшелон уезжает в 9 часов (утра). Насчет 2-го эшелона нужно все время ходить узнавать. Я уже уложил те вещи, которые я возьму. Основной риск - быть разбомбленными на участке Казанской ж.д. до Рязани, который, как говорят, немцы очень бомбят. Везу 7 boоtes de conserves1. Что я буду делать в Ташкенте, как жить? Неизвестно, но ехать надо; раз все уезжают, глупо оставаться. Скорее здесь разбомбят, чем у Рязани. Кроме того, я сильно надеюсь установить в Средней Азии контакт с Митькой. Остался ли он в Ташкенте или уехал в Ашхабад? В Ташкент едут и Тагеры и, возможно, Кочетковы. Конечно, неприятна долгая дорога; конечно, я недостаточно запасся продовольствием - пока налицо 5 коробок горошка и 2 крабов; но все же ехать надо; кроме всего остального, хорошо то, что в Ср. Азии не холодно и нечего бояться морозов, отопления, сугробов и т.д. Je ne me fais aucune illusion2, но лучше ехать - здесь грозит физическое уничтожение от бомбардировки и дальнобойной артиллерии. Попытаемся! Интересно, когда поедет эшелон N 2; хотелось бы успеть закупить "шамовки" и вообще как-то завершить свое существование в Москве. Плохо то, что паспорт мой - в прописке. Постараюсь утром его достать; не знаю, будет ли он уже в домоуправлении. Итак, еду. Очень надеюсь, что вновь встречусь с Митькой. Кроме того, Ср. Азия - интересная штука.

A Dieu Vat. Этот дневник продолжу, очевидно, уже в поезде. Увидим, как все это сложится. le m$eme jour3 Или я - сумасшедший, или - хуже, трус и безвольный человек, но я сегодня утром решил не уезжать. Никаких объективных причин для этого нет. Есть причины только таящиеся в самой глубине моей души. Я не могу ехать. Одно слово "эвакуация", слова "эшелон", "вокзал" наводят на меня непреодолимый ужас и отвращение.

Сегодня попытаюсь взять 150 р. обратно. Муля уже знает о том, что я собирался ехать, но не знает, что я переменил свое решение. Эвакуация для меня проклята смертью М. И. Я не могу уезжать. Пусть все уезжают - я останусь. Сегодня увижусь с Сербиновым. Возможно, поступлю в школу N 661 (335-ая соединилась с ней), если примут. Стоит ли? Что не стоит, так это вдаваться в маразм. Мне страшно хочется повидаться с Мулей, но он ничем не может помочь моему состоянию. Не понимаю, как я не могу точно выяснить, что мне советует Бог: ехать или нет?

Tantфt1 мне кажется, что ехать мне надо, tantфt Бог, по моему мнению, ясно и определенно говорит: нет отъезду. Трудно понять. Нет хуже положения, когда человек не знает, чего он сам желает. Я ничего не желаю, кроме хорошей жизни среди книг любимых; когда мои желания в области решений переходят за грань этого, то я теряюсь. Не хочу ехать в Ташкент, потому что не знаю, что меня там ждет.

Что со мною происходит? Каждое принимаемое мною решение автоматически подвергается автокритике, и притом столь безжалостной, что немедленно превращается в решение диаметрально противоположное первому. Мое положение трагично. Оно трагично из-за страшной внутренней опустошенности, которой я страдаю. Конечно, это - трагедия. Не знаю, что думать, как решать, что говорить.

Мысли о самоубийстве, о смерти как о самом достойном, лучшем выходе из проклятого "тупика", о котором писала М. И. Не могу же я ехать в Ташкент из-за того, что там - а может быть, и в Ашхабаде - Митька! Я знаю, что Муля мне будет советовать отъезд… Но я не могу. Огромная психологическая трагичность и сложность этого отъезда чреваты для меня мрачнейшими последствиями. Как говорится, я все время а la croisйe des chemins2. И ни одного chemin3 не могу взять, так как я привык летать - просто летать, а тут тебе предлагают: выбирай дорогу! Как рыбе сказать - выбирай, какой дорогой ты пойдешь! Но мое решение, хотя и хромоватое, принято: не поеду, и баста. J'y suis j'y reste4. В крайнем случае, не получу моих 150 рубл. обратно - и все. Попробую, что такое осажденный город. Увидим. Бегут? - Пусть! Попробуем соригинальничать. Попробуем дерзнуть. Не все еще потеряно. Жизнь - впереди.

Soir du m$eme jour 7 h. 45 du soir. Qu'il est bon d'йcrire. En йcrivant ces lignes, j'ai l'impression de procйder а une sorte de rite, d'йcrire mon testament spirituel, de fixer mes derniиres volontйs morales. Il faut le dire - ma, situation prйsente est franchement prйcaire et fragile. Mon bien-кtre, ma chиre tranquillitй qui me permet en ce moment d'йcrire et de lire et d'inscrire, tout cela tient а un fil qui peut se rompre d'un moment а l'autre. Mon "moi" est en danger. Serbinoff part avec son oncle demain а Tchйliabinsk en avion. Le passй se vide et, lui aussi, ne tient qu'а un fil - ma mйmoire. Qu'est-ce, de concrиte faзon, ce danger qui me menace? De faзon gйnйrale, c'est en premier lieu la menace constante d'кtre envoyй aux "travaux agricoles", autrement dit creuser des tranchйes sous le feu de l'ennemi (de l'aviation) et avec le sentiment d'un sacrifice inutile. Deuxiиmement, on peut, en cas de besoin mobiliser tous ceux qui sont capables de porter les armes - pour dйfendre la ville. Deux alternatives: ou bien кtre envoyй au "Front du travail" ou bien кtre transformй en soldat (moi-soldat, cela ne me va pas, ah mais pas du tout). Deux alternatives… Et encore il se peut qu'aprиs avoir йtй au "Front du travail", il faudra que je passe par le vrai front. Sйrieusement je songe а… inventer une troisiиme alternative qui serait d'кtre malin et d'agir en sorte de ne pas кtre mobilisй, de n'кtre mobilisй nulle part. Tout cela ne me semble pas sйrieux.