1984

17. Биче Сэниэль

Не помню, какими словами этого гордого, полного достоинства языка "серебряного века", первого десятилетия ХХ века- последнего десятилетия перед чередой ужасных мировых войн, в лучших традициях того, свободного мира, Александр Грин изображал свою героиню, героиню самого странного своего романа- "Бегущая по волнам". Биче Сэниэль появляется как "девушка, сидящая на чемоданах". Честное слово, это одни из самых сильных страниц произведения - порт, солнце, утро, пёстрая толпа, чемоданы, одинокая девушка. Читателю ничего не остаётся делать, как влюбиться в Биче и последовать за нею.

Если бы я мог, я так и описал бы Раю Гамал, возникшую в дверях гипсовочной. Она появилась совершенно внезапно. Если приглушить моё сердцебиение и откинуть 20-летнюю восторженность, то можно сказать следующее:

Это была представительница какого-то восточного племени, в незапямятные времена населяющего южнорусские степи, о которых так много говорится у Фукидида и Карамзина - массагеты, скифы, хазары, торки, половцы, берендеи, гузы, тавры и пр. Это была невысокая пропорционально сложенная, не выше 160 см, очень светлая смугляночка. Совершенно необычный оттенок кожи, цвета кофе с молоком, исключал её принадлежность к одной из трёх основных рас человечества. Собственно, восточного в ней мало что было. Овал лица, подчеркнутый зачёсанными назад волосами, был правилен и почти геометричен- такие встречаются, если не ошибаюсь, только у индейцев Южной Америки. Глаза были великоваты, но странной формы- не круглы, не косы, не раскосы, а как-то фигурно разрезаны, оставляя в уголках какие-то удлинённые прорези, как у Клеопатры. Брови были густые, сильные и почти сходились на переносице; носик был мал и изящен, не напоминая ни русский картошкой, ни римский титлом, ни острый, лезвием, еврейский - это был просто замечательный, трогательный носик. Губы тоже были мягкой фигурной резки, утопая в угловых ямочках, лоб- высокий, чистый, правильный. Ушки были маленькие и в каждом светилось по маленькому красноватому камешку. Волосы были чёрные, но не совсем уж вороные- они были густые, сильные, и имели свойство виться или курчавиться- я знал, что это предопределено генетически. Вот, пожалуй, и всё.

Рая была сегодня в хирургической форме и в халате. Мне она несильно кивнула, почти не обводя взглядом, и в одно мгновение все мои успехи с Лариской показались ничего не значащей вознёй Стеньки Разина с княжной, вызвавшей наутро столько насмешек братвы.

-Снова дежурите?- смешно улыбнулась Рая, и я простил ей за эту улыбку любое пренебрежение.- Весь вечер на манеже... Лариска! Да ты серёжки одела!

Я и сам только заметил на Журе пару кругленьких эбонитовых серег.

-Это я так... годовщина окончания училища,- заметно смутилась Жура.

- Рассказывай. Небось, перед новыми сотрудниками стараешься выглядеть на уровне?- Рая глянула на меня, могу поклясться, с определённым интересом. -Молодая женщина, руководитель...Тебе идёт.

-Спасибо. Ты-то как? С кем сегодня?

-С Ариком и Ромкой. Ну, из врачей. Из сестёр Татьяна Фёдоровна.

-А днём Пашка был. Ух, он уложил тут одного! Пахомыч опять с розочкой приходил. Чуть не уписалась. Не виделись?

-С Пашкой? Очень нужно,- Рая опустила голову, потёрла ноготок о ноготок.- Ему домой бежать нужно- человек семейный, положительный. Зачем отвлекать, он же кандидатский минимум скоро сдаёт[12]...

Я, разумеется, увязался следом, но Лариса велела мне пойти в материальную и переставить шины за Белера на верхние полки стеллажей, чем я, кряхтя, и начал заниматься.

"Что ж тайны у них?- не переставал думать я.- Женится Мельник или уже нет? Колется и Рая тоже? От меня-то чего-то скрывают"...

Отделение было полно тайн и красивых женщин, и я решил во чтобы то ни стало дознаться. Когда я вернулся, Раи в отделении уже не было, каких-либо следов в виде кровавых ваток- тоже, поэтому я очень пожалел, что тогда, во время эволюций с трусами и во время первой близости с Ларисой ватка эта -не вещдок, а память- подевалась куда-то. Ватку эту, следствием чего бы она ни была, я решился хранить.

В отделении пока что работы не было, и я решил сходить в травмпункт.

-Может, пошить дадут,- объяснил я Ларисе.

На первом этаже было полно народу- и травмированного, и милиции, и сопровождающих. Был глубокий воскресный вечер, и активность населения возросла по сравнению с утром многократно.

Это был очень травматогенный день, ибо сегодня по Л... походила "коррида качков". Ребята из сельских и рабочих пригородов, неизвестно кем и как организуемые, к вечеру съезжались в Л..., и начинали внезапный "бег" по центральным улицам, вооружённый кто палкой, кто велосипедной цепью, кто остро заточенной спицей. Оказавшись на пути у бегущей "толпы", вы рисковали получить удар палкой, цепью, а то и спицу под рёбра. Жертвами становились "городские"- в основном, хорошо одетая молодёжь или интеллигенция, а так же лица неславянской наружности. Пробежав пару кварталов и избив всех, кто попался на пути, "коррида" по чьему-то сигналу выбрасывала орудия, рассредотачивалась и превращалась в группы "просто гуляющих" подростков, которые к случившемуся никакого отношения не имели.

Что это было за явление, почему и откуда оно возникло, почему эти парни назывались "качки"- никто не знал. В 1984 смягчающая фрмулировка "неформалы" ещё не была изобретена, но в те годы молодёжь, сплошь плюющая на учёбу, коммунизм, комсомол и мизерные зарплаты, на мораль и нравственность загнивающего общества, хотела ДЕЛА - неважно, какие уродские формы приобретали эти желания.

Но то, что бегущим "качкам" лучше было не попадаться- знал каждый. Они лупили всех на убой, насмерть, стараясь "вырубить" с одного удара. В мае у нас так погибла Майка Мирошниченко, хорошая девчонка, собиравшаяся замуж за Лёшку Серика. Одногруппники, они дружили с самого 1-го курса, и в сентябре должна была состояться свадьба.

Парочка возвращалась поздно вечером из кинотеатра "Космос". Внезапно (они всегда появлялись внезапно) возникло несколько сурового вида ребят. Виной, кажется, была псевдовосточная внешность Серика. Ему сломали руку и два ребра - он потом долго лечился в "семёрке", а Майке пробили арматурным прутом голову. При этом повредили кости черепа и сагиттальный синус- главный кровеносный сосуд. Майка скончалась на операционном столе, несмотря на все усилия нейрохирургов.

Милиция обозвала дело ещё одним "висяком"- найти неизвестных качков, которых никто не видел, и которые никаких следов не оставили, было гиблым делом. Майю хоронили всем институтом- её многие любили.

Лёшка выздоровел, недавно забрал документы и ушёл "в Афган". По возвращении он дал клятву найти убийцу и отомстить.

Такие "набеги" творились уже с год, наверное, но прекратить их местные власти были не в состоянии. В напряжении работала милиция, партийные и комсомольские органы, но эффективность была нулевая. В газетах ни о чём таком не сообщалось- как всегда, народ Л... и области занимался созидательным трудом, и какие-то "корриды", когда тебя ни за что ни про что могли просто убить в центре города, как в Чили, огласки не получали.