Оглашенные

Хозяйство кооператива в ужасном состоянии. Гаражи стоят без ограждения. В гаражах нет света, нет воды.

Автолюбители в спешном порядке покидают кооператив. Местные бичи разбирают покинутые гаражи почти до основания. И ничего нельзя поделать. Почти каждую ночь совершается воровство.

Охрана давно опустила руки: в «сторожке» тоже нет света, нет телефонной связи (мобильный телефон есть только у старшего охранника, начальника кооператива и у одного из охранников), а в гаражах с наступлением ночи хоть глаз выколи.

Единственный источник света – керосиновая лампа («подарок» начальника охране), и та не горит. Нет керосина. В сторожке грязно, сыро и темно, как в какой-то первобытной пещере. Почти не верится, что за пределами кооператива – XXI век. Компьютеры, Интернет, мобильная связь…

– … Ну, ладно-ладно. Дежурьте тут у меня, – донесся до меня голос начальника кооператива. – Посматривайте там за крайним гаражом. Я ушел. Все.

И начальник ушел.

Скрипнула входная дверь «сторожки». Человек в поношенном сером плаще медленно выступил из «первобытного мрака». Вот он поставил в угол огромную суковатую палку, подошел к печке-«буржуйке», снял с нее тихо кипящий закопченный чайник.

Чайник, «буржуйка» (и вообще вся обстановка вокруг), вызывает в голове ассоциации с Гражданской войной, разрухой, большевиками и Лениным в Смольном.

Гулко стуча по подгнившему дощатому полу самыми натуральными кирзовыми сапожищами, человек в поношенном плаще подходит с дымящимся чайником к столу и льет кипяток в треснутую чашку. В чашке уже лежит пакетик с каким-то травяным чаем.

Помешивая ложечкой сахар, человек в кирзовых сапогах садится на соседний со мной топчан. Заметив, что я не сплю, он воздевает лицо к закопченному потолку и восклицает с мукой в голосе:

– Шо це робиться. Левой рукой на Библии. Шо це робиться!.. И это кандидат в президенты?!. Во це мы дожили. Последние времена!

– Да, – почти машинально соглашаюсь я, – как говорится, оглашенные изыдите, оглашенные изыдите.

– Шо? Шо ты казав?

– А, да это я так. Приснилась.

– А, – облегченно вздыхает Дмитрий, – мне, тож, бачишь, вчера вранци приснилось, якись такой бис в левое ухо шепчет: наше время, наше время. Чуешь, выходит сон в руку. Скоро вони, масоны, своего слугу в Киеве посадят. И все. Последние времена…

Апельсиновый поп

А времена и впрямь, если не последние, то очень-очень нездоровые, очень мутные времена. Страна напоминает гигантскую харизматическую секту со штаб-квартирой на Майдане.

Примеров «тихого» умопомешательства немало. Например, позавчера, в день, когда стало окончательно ясно, что «оранжевые» одерживают победу, что состоится новое переголосование (итоги второго тура признаны недействительными, чего «оранжевые» и добивались), в офис партии «Русь Единая» ворвался Валера Юрист и предложил всем немедленно вооружаться автоматами и выдвигаться в Киев на Майдан.

Юрист был абсолютно трезв. По его непривычно-злому и одновременно серьезному виду было ясно, что он не шутит. И это вдвойне удивительно, ибо Валера славится своим непробиваемым пацифизмом.

В самой же партии «Русь Единая», ныне состоящей из бывших чад отца Леонида во главе с крестившимся год назад интеллектуалом Сергеем (на бумаге партией руководит Владислав Иванович, реально – Сергей) и бывших «витренковцев», ставших православными, к идее вооружаться автоматами и выдвигаться на Майдан отнеслись с юмором. Все же люди с традиционно-религиозным складом мышления меньше поддаются сектантской истерии.

Валере посоветовали поменьше смотреть «майданутое телебаченье». А интеллектуал Сергей, хмуро созерцая мерцающий монитор компьютера, толкнул целую речь:

– Скорее всего победит Ющенко, США просто продавят эту кандидатуру… Да, кстати, он уже и победил. Незаконное назначение третьего тура голосования и есть победа оранжевых. Но смотреть на это надо спокойно, без эмоций. А для нас это в некотором смысле даже и хорошо.

Сергей сделал паузу и, не отрываясь от монитора, продолжил:

– Во-первых, с приходом бандеровской власти обозначится, кто есть кто. Можно будет создать настоящую оппозицию. Во-вторых, закончится бесцельное и предательское метание «и нашим, и вашим». И России и Евросоюзу. В-третьих, именно Кучма сдал Украину с потрохами США. Но в этом его деянии определенно есть и Перст Божий.

– Да, нам придется несладко при режиме Ющенко. Но зато произойдет долгожданное разделение на овец и козлищ. Маскироваться нашим врагам станет просто незачем больше. Они начнут в открытую ненавидеть Россию и прославлять своего Бандеру... И свершится Суд Божий.

Юрист с удивлением и некоторым уважением посмотрел на Сергея. Такого неожиданного логического хода он не ожидал. Автоматы тут же выветрились из головы.

– Интересные рассуждения, – медленно и как бы про себя проговорил Юрист. – Это надо как следует обдумать.

Приехав домой, Валера Юрист все же не удержался, включил телевизор. По новому новостному («пятому») каналу показывали хронику только что окончившегося Майдана (правда, палатки с самыми «продвинутыми» революционерами еще стояли).

На экране мелькали толпы замерзших взбудораженных людей – «барабанщики» лупящие по нелепым ржавым бочкам, революционная «бабка Параска» с горящими глазами, лихо пританцовывающий сектантский проповедник из Африки Сандэй.

А в центре революции, в самом сердце Майдана, на сцене страшное «диоксиновое» лицо с погасшими глазами, застывшая маска смерти, а рядом женщина с косой. Все это на плотном фоне оранжевых знамен, языческих подков, лозунгов, обещаний.

Все так тупо, так примитивно, так на уровне желудка, – с неприязнью подумал Валера.

Хочешь жить как в Европе? Голосуй за Ющенко! Его чистые ручки никогда не крали… Долой бандитскую власть! Долой! Долой! Долой!.. Еще Интернационала не хватает…

Почему нужно голосовать за Ющенко? – Вспомнилась Юристу агитка одной «оранжевой» газеты, – потому что он любит пчелок, а пчелки – это дети Божьи…

А ведь действительно, – продолжил размышлять Валера – как все напоминает чудовищный отупляющий гипноз, массовую манипуляцию сознанием….

Размышления прервал звонок в дверь. На пороге стоял отец Иван, тот самый, которого Михаил в шутку называл «безумным черногорским попом». Глаза отца Ивана лихорадочно блестели, (ничего страшного, сейчас, как минимум, у половины страны лихорадочно блестят глаза).