Константин Романенко

В период «командировки» 36-го года Тухачевский побывал не только в Берлине. В белоэмигрантских кругах Парижа заговорили о его связях с германским вермахтом после посещения им столицы Франции. Глава Чехословакии Бенеш при встрече с советским полпредом Александровским 7 июля 1937 года рассказал, что во Франции о сближении Тухачевского с вермахтом поняли из бесед, которые он вел в Париже, где останавливался в начале 1936 года во время поездки на похороны Георга V.

«Бенеш, – сообщал Александровский в Москву, – под большим секретом заявил мне следующее: во время пребывания Тухачевского во Франции в прошлом году Тухачевский вел разговоры совершенно частного характера со своими личными друзьями французами. Эти разговоры точно известны французскому правительству, а от последнего и Бенешу. В этих разговорах Тухачевский весьма серьезно развивал тему возможности советско-германского сотрудничества и при Гитлере... Бенеш утверждает, что эти разговоры несколько обеспокоили Францию». Похоже, что именно из этого сообщения Александровского и выросли ослиные уши мифа о «красной папке», которую якобы немцы передали через Бенеша Сталину.

О процессах, происходивших в Красной Армии, писал из Берлина и корреспондент «Правды» А. Климов, – один из лучших советских разведчиков, работавший под «крышей» журналиста. В его письме от 16 января 1937 года, переданном через редактора «Правды» Мехлиса, говорилось: «Мне стало известно, что среди высших офицерских кругов здесь довольно упорно говорят о связях и работе германских фашистов в верхушке командного состава Красной Армии в Москве.

Этим делом по личному поручению Гитлера занимается будто бы Розенберг. Речь идет о кружках в Кр. Ар., объединяющих антисемитски и религиозно настроенных людей. В этой связи называлось даже имя Тухачевского. Источник, на который сослался мой информатор, полковник воздушного министерства Лидендер. Он монархически настроенный человек, не симпатизирует нац.-соц., был близок к Секту...»

Сообщения о готовящемся перевороте в СССР поступили и непосредственно из самой Франции. 17 марта 1937 года советский полпред в Париже Потемкин сообщил: «Даладье, пригласивший меня к себе, сообщил следующее: 1) Из якобы серьезного французского источника он недавно узнал о расчетах германских кругов подготовить государственный переворот при содействии враждебных нынешнему советскому строю элементов из командного состава Красной Армии. После смены режима в СССР Германия заключит с Россией военный союз против Франции ...

Даладье добавил, что те же сведения о замыслах Германии получены военным министерством из русских эмигрантских кругов, в которых имеется по данному вопросу две позиции. Непримиримые белогвардейцы готовы поддержать германский план, оборонцы же резко высказываются против...».

Но и это не все. Уже в начале 1937 года наркому обороны Ворошилову из НКВД было направлено сообщение: «3-м отделом ГУГБ сфотографирован документ на японском языке, идущий транзитом из Польши в Японию диппочтой и исходящий от японского военного атташе в Польше Савада Сигеру, в адрес лично начальника Главного управления генерального штаба Японии Накадзима Тецудзо. Письмо написано почерком помощника военного атташе в Польше Арно. Текст документа следующий:

«Об установлении связи с видным советским деятелем. 12 апреля 1937 года. Военный атташе в Польше Савада Сигеру. По вопросу, указанному в заголовке, удалось установить связь с тайным посланцем маршала Красной Армии Тухачевского . Суть беседы заключается в том, чтобы обсудить (2 иероглифа и один знак непонятны) относительно известного Вам тайного посланца от Красной Армии № 304». (Кстати, перевод этого документа был сделан бывшим работником ИНО НКВД Р.Н. Кимом, передавшим в свое время «дела в Токио» Рихарду Зорге.)

Итак, информация о заговоре военных поступала из разных источников. Эта и другая информация, поступавшие из-за границы в НКВД, не могли не навести на размышления. Однако заговорщики и сами понимали, что опасность разоблачения не исключена. Тухачевский писал в признаниях: «Завербованных было много. Однако несмотря на внушения о необходимости соблюдения строжайшей конспирации таковая постоянно нарушалась. От одних участников заговора узнавали данные, которые должны были знать только другие, и т. п. Все создавало угрозу провала».

Глава 10.

Крах

Сегодня, 25 мая, заявляю, что признаю наличие военно-троцкистского заговора и то, что я был во главе его. Обязуюсь самостоятельно изложить следствию все касающееся заговора...

Тухачевский

Открытые политические процессы вскрыли только один срез закулисной борьбы, происходившей в обществе на верхних этажах власти. Мотивы, которые двигали участниками заговоров, образно сформулировал один из лидеров и идеологов троцкистской оппозиции председатель Советского общества Красного Креста Х.Г. Раковский, арестованный 27 января 1937 года. Приговоренный к 20 годам тюремного заключения на процессе в марте 1938 года, он заявил в последнем слове: «Наше несчастье в том, что мы занимали ответственные посты, власть вскружила нам голову. Эта страсть, это честолюбие к власти нас ослепило. Все складывалось как бы само собой».

И хотя Сталин не стремился раздувать жар репрессий, но в преддверии приближающейся войны стране требовалось очищение не только от участников оппозиции – «пятой колоны». Необходимость очищения назрела и в партии. Замене подлежали обюрократившиеся партийные кадры республик, областей, городов. Там правили бал люди недостаточно грамотные, но вообразившие себя хозяевами своих вотчин и проявлявшие вседозволенность. Чистки требовал и ведомственный аппарат наркоматов.

Таким образом, то, что вместо курса, взятого на полную демократизацию управления государством и партией, Сталин вынужден был провести своеобразную кадровую «революцию сверху», стало закономерной необходимостью времени. Она объективно отражала назревшую потребность «перетряски» застоявшегося правящего слоя страны и выдвижения новых, молодых, энергичных сил. Этот процесс не мог совершиться безболезненно. Последовавшие дальше события развивались как природная сила, а силы природы не беспокоятся о том, какие разрушения и катаклизмы они оставляют в результате своего действия. Примечательно, что предвоенная чистка – обновление системы, управлявшей страной, – началось с работников самого репрессивного аппарата.

Еще в период пленума, 3 марта 1937 года, был арестован бывший начальник Главного управления Государственной безопасности НКВД СССР Г.А. Молчанов. Ставленник Ягоды, назначенный по предложению «правых» на пост начальника Секретно-политического отдела, он осуществлял репрессии против меньшевиков, эсеров, священнослужителей и оппозиционеров. Он готовил «первый московский процесс» и, как выяснилось позже, вполне умышленно сосредоточил ход расследования на второстепенных деталях и второстепенных лицах. Тогда следствие не вскрыло связей Зиновьева и Каменева с Троцким.