Константин Романенко

На очной ставке Дрейцер дал показания, что во время этой встречи Кузьмичев «сам предложил свои услуги» для убийства Ворошилова. А через 10 дней после письма Ворошилову, на допросе 1 сентября, подробные показания о подготовке террористического акта против наркома обороны дал и Кузьмичев.

Заговорщики не только готовили теракт против Ворошилова. Напомним примечательный штрих, что «с гостившим» у Дрейцера комкором, евреем Семеном Абрамовичем Туровским, Тухачевский еще в 1928 году «договорился о необходимости выявления недовольных людей».

И все-таки самым «недовольным» всем, что происходило в СССР, был Троцкий. Он не мог примириться с успехами «государства Сталина», как он его называл. Не исключая из арсенала способов свержения Сталина методом терроризма и путча, он искал и другой путь. Он разражался вспышками ненависти и рассчитывал, что в случае нападения извне Советский Союз потерпит поражение. Назначение Гитлера в январе 1933 года рейхсканцлером Германии он встретил с большой надеждой. Уже в апреле 1934 года Радек получил очередную подробную инструкцию Иудушки Троцкого.

«В письме... – рассказывал Радек, – Троцкий ставил вопрос так: приход к власти фашизма в Германии коренным образом меняет обстановку. Он означает войну в ближайшей перспективе, войну неизбежную, тем более что одновременно обостряется положение на Дальнем Востоке.

Троцкий не сомневался, что война приведет к поражению Советского Союза. Это поражение, писал он, создает реальную обстановку для прихода к власти блока, и из этого он сделал вывод, что блок заинтересован в обострении столкновений.

Троцкий указывал в этом письме, что он установил контакт с дальневосточным и неким среднеевропейским государством и что он официозным кругам этих государств открыто сказал, что блок стоит на почве сделки с ними и готов на значительные уступки и экономического, и территориального характера. Он требовал, чтобы мы в Москве использовали возможность для подтверждения представителям соответствующих государств нашего согласия с этими шагами. Содержание письма я сообщил Пятакову».

Таким образом, уже в 1934 году Троцкий предпринял реальные шаги для установления контактов с официальными кругами Германии и Японии; он предлагал СССР на «продажу» – и оптом, и в розницу. Может возникнуть возражение, что еврей Троцкий не мог пойти на сделку с юдофобом Гитлером. Но, во-первых, в 1934 году еще ничто не говорило о крайней форме политики руководителя Германии в еврейском вопросе, и даже не помешало англосаксам заключить Мюнхенскую сделку. Во-вторых, ради победы над Сталиным Троцкий мог войти в сговор с самим дьяволом.

Уже вскоре германские официальные круги стали изучать вопрос о реальной весомости услуг Троцкого. Навестивший в это время Радека в «Известиях» Сокольников рассказывал ему: «Представляете себе, веду в НКИД официальные переговоры. Разговор кончается. Переводчик и секретарь вышли. Официальный представитель одного иностранного государства г…. очутился передо мной и поставил вопрос: «Знаю ли я о предложениях, которые Троцкий сделал его правительству? » Сокольников ответил, что знает, «это серьезные предложения и советы... я и мои единомышленники с ними согласны».

Такой разговор произошел в мае 1934 года. Радек пояснял, что заместитель наркома иностранных дел Сокольников (Гирш Янкелевич Бриллиант) отреагировал на этот демарш уверенно, поскольку «Каменев его еще раньше предупреждал о том, что к нему или ко мне могут обратиться представители иностранной державы».

Это показание Радека важно тем, что оно заставляет иными глазами посмотреть на убийство Кирова. Каменев был информирован о контактах Троцкого с немцами; и террористический акт против видного члена сталинского Политбюро должен был стать серьезным козырем в руках оппозиции. Логика намерений заговорщиков была достаточно проста. Громкая террористическая акция могла свидетельствовать не только о серьезности намерений ее лидеров, но и о реальных возможностях оппозиции внутри СССР. Поэтому спешный отъезд из Ленинграда германского консула – сразу после убийства Кирова – имел весьма осмысленную подоплеку.

Радек признался и в собственных контактах с немцами. Он свидетельствовал, что осенью этого же года на одном из дипломатических приемов подобный разговор с ним начал «дипломатический представитель среднеевропейской державы».

«Он сказал, – показывал на суде Радек, – «наши руководители (он это сказал конкретнее) знают, что господин Троцкий стремится к сближению с Германией. Наш вождь спрашивает, что означает эта мысль господина Троцкого? Может быть, это мысль эмигранта, когда ему не спится? Кто стоит за этими мыслями?

Ясно было, что меня спрашивают об отношении блока. Я сказал ему, что реальные политики в СССР понимают значение германо-советского сближения и готовы пойти на уступки, необходимые для этого сближения». Радек пояснил, что речь шла не о позиции официального правительства, а о намерениях деятелей «реальных» оппозиционных сил.

У всякого преступления есть скрытый вопрос: кому это выгодно? И противникам Сталина оно было не только выгодно, но и необходимо как убедительная иллюстрация намерений и возможностей оппозиции. Она спешила показать Гитлеру, что в своих устремлениях не остановится ни перед чем.

Глава 7.

Кадры решают всё

Нам не надо политиков. У нас их достаточно, даже слишком много.

Нам нужны исполнители.

И. Сталин

4 мая 1935 года Сталин вместе с руководством партии и правительства провел прием в честь выпускников военных академий, ставший впоследствии традиционным. Однако на этой встрече вождь обратил внимание не на необходимость подготовки к отражению возможной агрессии. Это было ясно без слов. Он говорил о наболевшем. О катастрофической нехватке работоспособных, деловых людей. Недостатке профессионалов с высшим образованием, которые должны заменить полуобразованных практиков, превратившихся в слой партийных «вельмож-бюрократов».

Эта была та же мысль, которую он обнародовал еще на «съезде победителей». Неторопливо, словно рассуждая вслух, и тщательно взвешивая слова, Сталин обращался к напряженно слушавшей его огромной аудитории: «Слишком много говорят у нас о заслугах руководителей, о заслугах вождей. Им приписывают все или почти все наши достижения. Это, конечно, неверно и неправильно. Дело не только в вождях...

Раньше мы говорили, что «техника решает все». Этот лозунг помог нам... мы ликвидировали голод в области техники и создали широчайшую техническую базу во всех отраслях деятельности для вооружения наших людей первоклассной техникой. Это очень хорошо.