Ковалевская Елена - Письмо с которого все началось

– Семнадцать, – все так же тихо поправила меня Агнесс. – Не надо из меня старуху делать.

Мы дружно поперхнулись от такой реплики.

– Так тебе еще и семнадцати нет?! – в обалдении переспросила я. – Так какого ж тогда хрена ты нам все время головы морочила?!

– Я вам не морочила. Вы сами решили, что мне семнадцать.

Н-да! Сами. Привыкли, что боевыми сестрами раньше чем в семнадцать не становятся, оттого то и посчитали. А она, правда, ни разу возраст не называла.

– Так ладно, – выдохнула я примирительно. – Сколько бы тебе ни было семнадцать или шестнадцать, но в следующий раз думай что творишь. Чтобы я возле тебя ни одного парня больше не видела. Ясно?! – девочка промолчала. – Я спросила – ясно?!

– Да, – нехотя выдавила она из себя.

– Сейчас мы оправляемся на базар, а ты останешься тут, – начала я раздавать распоряжения.

– Можно я с вами? – тут же перебила меня Агнесс, будто бы напрочь забыв, о чем я здесь говорила.

– Нет! – рявкнула я раздраженно, пересчитывая монеты, которые хотела взять для закупок. – Сиди в комнате.

– Вечно вы так! Это мне нельзя, то мне не можно! Это вы специально меня не берете, из вредности! Вам лишь бы покомандовать над кем!

– Ты смотри: говори, да не заговаривайся, – предупредила я ее. В последние недели девочка все больше и больше начала демонстрировать свой настоящий характер. Похоже, избаловали ее родители вседозволенностью без меры, а нам теперь расхлебывай.

– Я не заговариваюсь, – попыталась пререкаться она. – Вы специально не хотите ничего мне показывать!

– Агнесс, что за детский лепет?! – вскинула брови Гертруда, прикалывая к горжету покров. – Тебе же только что старшая сестра Есфирь объяснила: почему мы заставляем тебя здесь сидеть.

Девочка недовольно фыркнула, а потом сменила тон с обиженного на просящий.

– А вдруг вы не правы? Ну, хоть одним глазком посмотреть-то я могу?

– Нет, – отрезала я категорично. Если сестры могли поддаться на уговоры, то я пропускала ее слова мимо ушей. Слава Богу, я только понаслышке знакома, как работает система инквизиторов, но мне и этого хватило по самое горло. Была б моя воля, я бы ей теперь при въезде в большие города мешок на голову натягивала, только боюсь, спутница с подобным украшением вызовет чересчур много любопытства.

– Да вы! Да вы! Вам совсем все равно, что я чувствую, оставаясь одна! – выкрикнула она разозленная моим отказом.

– Так, заканчивай представление. Мы ушли, – я махнула ей рукой, мысленно плюнув на ее бесконечные стенания, и открыла дверь, чтобы выйти.

– Ну и пожалуйста! – надулась она.

С этими словами девочка улеглась на кровать, демонстративно отвернувшись лицом к стенке.

Мы стали спускаться по лестнице.

– Фирь, а ее серьезно ищут? – тихо переспросила у меня Гертруда.

– Серьезней некуда, – кивнула я. – С портретом и вознаграждением.

Юозапа втянула воздух сквозь сжатые зубы, зашипев как змея.

– То-то и оно, – весомо подтвердила я. – Я возвращаюсь, а она тут глазки какому-то хмырю строит. Да меня чуть удар не хватил!

– Ой, мать твою за ногу… – выдохнула Герта. – Не было печали – купила баба порося! Что делать-то будем?

– На авось положимся, все одно выхода нет, – ответила ей я. – Ладно, все, закрыли вопрос. Покупать из провианта что будем?

Проходили мы по базару долго, часа три, а когда вернулись, то Агнесс не оказалось в комнате. Решив, что она, наверное, пошла на двор, принялись раскладывать, перераспределяя все купленное по разным сумкам. В основном мы набрали провизию: крупы разной, мясо сушеное и почти окаменелый сыр, из-за того, что он в дороге меньше портится. Провозились с этим делом прилично, с пол часа как минимум, и тут Юозапа, начавшая вписывать все траты в расходную книжицу, поинтересовалась:

– А Агнесс у нас где?

Мы как бы очнулись от своих занятий и с нехорошими подозрениями посмотрели друг на друга. В связи с последними известиями всем на ум пришли одинаковые и не очень приятные мысли. Я, ни слова не говоря, бросила перебирать всякую необходимую в походе мелочь и вылетела из комнаты. Гоня прочь дурные предчувствия, на всякий случай решила проверить ту самую заветную часть двора за деревянной загородочкой, где располагалась выгребная яма. А вдруг у девочки живот прихватило, и она засела там надолго? Однако за загородкой было пусто. Тогда я поспешила проверить еще и конюшню: мало ли, вдруг ей приспичило наших лошадей проведать? Но ее и там не оказалось. Вот тогда я уже запаниковала, понимая, что с ней случилось только самое страшное.

Первым делом бросилась искать хозяина, ведь он должен знать, что творится у него на постоялом дворе. Слуг расспрашивать я не рискнула, а вдруг среди них были те, кто признал в Агнесс разыскиваемую с портрета? Других вариантов я уже просто не допускала, прекрасно понимая, что иной расклад событий вряд возможен.

От подавальщицы я узнала, что хозяин где-то на кухне, вернее даже не на кухне, а в кладовке, которая примыкала к ней, он должен бал там что-то пересчитывать или перепроверять. Я, не обращая внимания на недовольное ворчание поварихи и недоуменные взгляды ее помощников, быстро пронеслась по кухне и остановилась на пороге. Хозяин вздрогнул, замер, а потом проворно обернулся ко мне с уже готовой сорваться с губ резкой отповедью, но, разглядев, кто застит ему свет, осекся и вежливо осведомился:

– Сестре что-то угодно?

– Угодно, – резко ответила я. – Вы знаете, где наша спутница?

– Какая из достопочтимых сестер? – осторожно уточнил он.

– Та, которая осталась у вас в заведении, пока мы на базар ходили.

– Не имею ни малейшего представления, – хозяин развел перед собой руками, как бы наглядно демонстрируя свое неведение.

О Искуситель! Попытаюсь зайти с другого бока.

– В наше отсутствие, то есть пока мы с сестрами были на базаре, ничего странного или подозрительного не произошло?

Хозяин недоуменно посмотрел на меня, явно не понимая, что же я от него хочу. Я провела рукой по лицу, в надежде немного успокоиться и решить, что мне следует делать.

– Вы сейчас пойдете со мной, и для начала при вас я расспрошу прислужников из залы, – я в упор посмотрела на мужчину. Тон, которым я с ним заговорила, был сухим и не допускал возражений.

Ох, теперь уже не до скрытности! Если хозяин ничего не знает, то мне следует допросить всех слуг в его присутствии, ведь без него те могут соврать, а разбираться с ними, выпытывая правду, мне некогда.

Прежде всего, я поспешила в зал, ведь именно через него все входят и выходят. Быстрым шагом прошла к стойке, туда, где все тот же румяный парень – кстати, старший сын хозяина постоялого двора – снова разливал по кружкам пиво для многочисленных посетителей. Сам хозяин прилетел за мной следом, точно собачка на поводке. Парень оторвался от своего занятия и выжидательно уставился на запыхавшегося родителя, искоса бросая на меня вопросительные взгляды.