Ковалевская Елена - Письмо с которого все началось

– Ой, Фиря, – скривилась старшая сестра. – Вечно ты со своими инициативами лезешь, придумываешь себе разное. Ищут или не ищут… Какая разница! Мы везем письмо. Ты этим в Корче, между прочим, сама всю плешь проела, а сейчас опять суешься, куда не просят, и новые проблемы себе и нам находишь.

– Да ладно, ладно, – принялась отмахиваться я. – Я по-быстрому гляну, а как вернусь, мы сразу на базар пойдем.

– Твои ноги, ты и бегай, – ворчливым тоном высказала свое мнение Юозапа. – Только нам на уши не приседай, ладно. Вечно накрутишь, а потом мы страдаем.

– Юза-а, – протянула я.

– Ой, иди ты, иди! – махнула она рукой и встала из-за стола.

– Я мигом, – бросила сестрам вставая, и направилась к выходу.

Я бодро топала к центру города, направляясь к розыскной, или как еще ее называют – позорной доске, установленной перед ратушей, где любой желающий мог посмотреть, кого же в данный момент срочно ищут Слушающие или местная власть. Различных мелких преступников там не вывешивали, только сплошь важных и очень опасных персон. А на самых важных даже портреты были, и хочу заметить очень правдоподобные, схожие с оригиналом. Вот на такой-то портрет я и не хотела бы полюбоваться. Если там весит просто описание Агнесс, то это так мелочи, в сестренском ее никто не узнает, а если там ее личико красуется… Это страшно, а для нас еще и вдвойне опасно.

Шагать мне пришлось довольно долго, Робату очень уж большой город. Точно брешут, когда говорят что в Нурбане якобы и побольше города есть. Нет, ей Богу, брешут.

С такими размышлениями я и подошла к ратуше. Позорная доска была огромная, даже не доска, а стена целая, и на ней бумажек разных было вывешено великое множество. А вот портретов было мало – всего с пяток. Ох ты ж! Глянь! Это что эрцгерцога Жерара Вийо бывшего маршала и двоюродного брата короля Гюстава II разыскивают? Я думала, его первого в расход списали, а он, оказывается, сбежать успел. Так, кто тут у нас еще? Лжепророк… Ну этого давненько ищут, но похоже фиг найдут. Еще какой-то крендель… Кто таков? Да Бог с ним! Не то, не то… Да чтоб тебя!

Мне захотелось плюнуть, но я не стала привлекать к себе излишнего внимания. Нашу девушку, действительно объявили в розыск. Хоть с длинной косой уложенной по последней моде и богатых одеждах, ее трудно было узнать с первого взгляда; не иначе как список с какого-то парадного портрета делали, но сходство все же имелось – будь здоров. Если к ней начнут приглядываться те, у кого память на лица хорошая, то заметут проще простого. Ой, блин! Еще одна проблема на наши головы! Если б я знала что дело так обернуться может, ни за что бы ее с нами не поперла, точно бы обратно настоятельнице свезла. А теперь что? Возвращаться в орден в два раза дальше, чем до Sanctus Urbs тащится. Остается уповать на то, что в самом сердце союза ее никто искать не будет. Не станут под носом у себя смотреть, и поэтому, Бог даст, проскочим.

Мне хотелось плеваться, материться, короче хоть каким-нибудь способом снять нервное напряжение, которое испытала, увидев портрет Агнесс на позорной доске. Только усилием воли заставила себя остаться и заинтересованно продолжить рассматривать прочие вывески и надписи, будто бы увиденное меня вовсе не касалось. И только простояв еще минут десять, повернулась и направилась обратно на постоялый двор 'порадовать' сестер своими сведениями.

Я скорым шагом влетела в двери 'Резвой лани', и уже собиралась подняться к себе, как мой взгляд упал на дальний столик, за которым сидела наша разыскиваемая красотка, беззаботно хихикала и строила глазки какому-то юнцу лет восемнадцати. Чуть не взвыв от досады, я развернулась и поспешила к парочке. Юнец, немного развязно обращался с Агнесс, пытаясь положить руку ей на плечо. Наша клуша краснела, делала вид что стесняется, но все же давала понять, что не против этого. Я с суровым видом, на какой только была способна, остановилась перед столом. Парочка подняла головы на звук шагов. Парень в растерянности уставился на меня, а вот Агнесс немного побледнела, однако гордо вздернула свой носик вверх: мол, ничего серьезного не происходит.

Я откашлялась, и как можно более холодно, чтобы ни у кого не возникло желания со мной спорить, спросила:

– Сестра, тебе не кажется, что пришло время продолжительной молитвы?

Девочка, открыла рот, попыталась что-то сказать, но так ничего не выдав, продолжила смотреть на меня.

– Сестра, нам следует пойти к себе и помолиться! – жестко повторила я.

– Стар… – но я перебила ее; и что за дурацкая манера пользоваться именами при посторонних!

– Я сказала, нам следует пойти к себе и помолиться! – с этими словами я обогнула стол, вздернула Агнесс за локоть на ноги, и потянула за собой.

Когда я вытаскивала ее из-за стола, мой взгляд упал на их руки, соединенные под столом. Зло зыркнула на парня и он поспешно разжал ладонь, будто обжегся.

– Я пойду… – неуверенно выдавил он.

– Рекомендую, – процедила я, и волоком потащила девочку прочь.

Я была зла, неимоверно зла на Агнесс. Нашла время шашни крутить! Особенно в облике сестры!

Первой запихнула ее в комнату, зашла сама следом и закрыла за собой дверь.

– Ну? – грозно начала я, глядя в упор на сестер. – А вы, какого хрена сидите?! За ней не смотрите?!

– Есфирь, ты чего? – совсем не понимая ситуации, спросила у меня старшая сестра. Она сидела за столом и очищала от начинающейся ржавчины свои латные перчатки.

– А ничего! – начала я. – Сидите ушами хлопаете, когда эта… Эта… Кокетничает напропалую!

– Она что? – недоверчиво уточнила у меня Юозапа, отрываясь от маленькой книжечки псалмов.

– Что слышали! Она сидит с посторонними языком чешет, а вы тут кукуете!

– Фирь, ты чего взвилась-то так? – попыталась успокоить меня Герта, но я не желала униматься. Еще бы! Они ж не знают, то, что знаю я!

– Да ничего! Ее, – я ткнула пальцем в девочку. – В розыск объявили, а она треплется с кем ни попадя – это раз. А во-вторых: она ж в одежде сестер, какие вообще могут быть разговоры с мужчинами, тем более подобным образом?!

Сестры дружно посмотрели на Агнесс опустившую голову, и с недовольным видом смотрящую в пол.

– Агнесс, – менторским тоном, начала Юозапа. – В твоем положении слишком опасно пускаться с какие-либо разговоры с посторонними людьми. Этим ты можешь навредить не только себе, но и нам. И если ты впредь продолжишь свои необдуманные действия, то…

– То я ее выдеру, как сидорову козу! – закончила я за сестру. – Сниму свой ремень и выдеру!

– Вы не посмеете, – тихо, но гордо произнесла девочка.

– Я что-о? – уточнила я у нее, не веря своим ушам. – Что я не посмею? – но та молчала. – Знаешь, что моя хорошая?! Ты уже давно не ребенок, и тебе скоро будет восемнадцать…