Ковалевская Елена - Письмо с которого все началось

– Во что Сер Брюн, – сказала я, поразмышляв минут пять над положением, в котором мы оказались. – Мы очень торопимся в Sanctus Urbs, нас благочестивая Саския ждет, – тут я врала, конечно, Благочестивая знать о нас ничего не знает, и ждать не ждет, но сильнее страшилки, чем ее имя пока не придумано. И упоминание в разговоре о ней, во-первых: подтолкнет баронета к открытию врат, а во-вторых: заставит раз пятнадцать подумать, прежде чем посылать кого-то вслед за нами. – Времени возится с вашим гонцом, попросту нет, да это и не так важно. Мы и так по вашей вине тут на два дня застряли. Так что давайте поступим следующим образом: я забуду про творящееся в вашем городе, а вы доставите бумаги, которые вез посланец, до места. Надеюсь, сохранить их ума хватило? – Брюн судорожно мотнул головой в знак согласия. – Как вы будете объяснять, почему послание доставил не официальный гонец, не моя проблема. Но все известия должны быть на месте – это раз. Ворота города должны быть открыты немедленно – это два. И третье: каким угодно чудом заманивайте сюда госпитальеров, но чтобы через полтора месяца, когда я поеду обратно, в городе был нормальный госпиталь и прочная церковная власть. Ясно?

Конечно, я лгала напропалую; никуда я не поеду через полтора месяца, но творящееся в Корче действительно следовало прекратить. А то прознают бандюги про развлечения местной молодежи, поймут, что власти здесь нет, и получим мы в итоге приличный гнойник на теле союза. Оно надо? А так, поугрожала только, а жизнь глядишь и наладится. Может мне еще раз доведется через эти места мотаться, так хоть в доспехах спать не придется, ожидая нападения из-под каждого куста. А вот забирать бумаги, которые вез гонец, и соображать что куда, я не собиралась, мне своего письмеца хватало выше крыши.

Баронет согласно кивал, обрадованный моим решением, все норовил поцеловать руки и называл спасительницей. И вот тут до меня окончательно дошло: 'Ой-ей-ей! А гонец-то, похоже, был церковный'. Теперь уж точно понятно, отчего так срочно ворота захлопнули. Ведь за такие дела, могли и всех участвовавших колесовать, а семьи виновников, включая стариков и грудных младенцев сослать куда-нибудь к сподвижникам, фьорды от Гугритов помогать защищать. Ладно! Сделаю вид, что не поняла. Глядишь, где-нибудь в Робату или Зморыне, стукну кому надо, пусть проверки и расследования проводят, все-таки здесь нужны умельцы из ордена Ответственных.

Я встала, и мы уже со старшей сестрой собрались уходить, как, обернувшись напоследок, сказала:

– Мой вам совет, Сэр Брюн, вправьте своему ребенку мозги на место, и чем скорее, тем лучше, пока за вас этого не сделал кто-нибудь другой, причем с возможным для него смертельным исходом.

Ворота по приказу баронета открыли в тот же день, часа через два, после нашей с ним беседы. А мы с Гертрудой, вернувшись в харчевню, рассказали все Юзе, и дружно собрав вещи после обеда покинули Корчь от греха подальше. Уж лучше ночевать где-нибудь под кустом, чем еще раз оказаться запертыми в городе. Этим же вечером мы пересекли границу Канкула и на ночевку расположились уже в Гридвеле, другом государстве Союза.

Во второй половине октября осень решила вступить в свои права, и теперь наверстывала упущенное в виде обложных дождей, моросивших почти круглые сутки. Естественно мы промокали, мерзли, и даже плащи-шапероны, которые вытребовала Гертруда на прощание у августинцев, не особо спасали положение. Хотя мокрая шерсть и грела, но промозглый северо-восточный ветер, который задул со среды, умудрялся неожиданными порывами проникать под плащи и выстуживать сберегаемое тепло. Агнесс вновь начала жаловаться, что ей холодно и сыро, и мы то уговаривали ее потерпеть, то угрожали, что если она продолжит ныть, вновь заставим заняться бегом, держась за стремя. С того момента, когда начались дожди, мы прекратили забеги, боясь, что она промочит ноги и, не приведи Господь, сляжет с простудой. Однако тренировки с мечом все же не оставили, правда, путного у девочки получалось мало: клинок продолжал улетать в разные стороны. Юозапа получала новые вмятины на шлеме, и от этого уже не просто бесилась, а зверела самым настоящим образом. Уговаривать ее заниматься с девочкой удавалось все реже, так что теперь и я, и старшая сестра по вечерам тоже стали обучать Агнесс. Нам с Гертой из-за большой разницы в росте прилетало, конечно же, не в голову, а куда-нибудь в грудь или подбородок, но все едино доставалось. После первой же тренировки, когда старшая сестра, отмахнувшись от моих слов про шлем, получила мечом в челюсть, хорошо хоть плашмя, и едва не потеряла передние зубы, мы стали выходить против девочки, словно собирались в бой, напяливая на себя хотя бы обязательный минимум доспехов.

Впрочем, несмотря на плохую погоду, мы продвигались довольно ходко, и уже к следующему понедельнику почти полностью пересекли территорию Гридвела. И теперь в дне пути от границы с Сонкарой заехали закупаться провизией и фуражом в Робату.

Робату – очень большой город. Говорят: братья ордена Святого Теодора Заступника посчитали, что в нем живет где-то около двухсот тысяч жителей, по меркам Церковного Союза огромное количество. Рассказывали, правда, что в Нурбане были города, где жило даже в два раза больше народа, но мне в это не верилось. (Теодорианцы (Орден Святого Теодора Заступника) – духовное братство; в основном монахи этого ордена занимались различными бумажными видами деятельности, т.е. переписывали книги, следили за архивами, в том же числе и переправляли церковные книги согласно требованиям веры, а не исторической правдивости событий.)

В город мы приехали уже вечером. Смеркалось, к тому же небо было напрочь затянуто низкими тучами, которые вновь угрожали начать поливать нас противным мелким дождем.

Разница между Рообату и пресловутым Корчем была видна даже слепому, да простится мне такой оксюморон. Булыжные мостовые, аккуратные домики, никто не толкался, ничем особым не пахло, что говорить город хоть и сутолочный, но чистый. Поскольку приключения на границе Канкула с Гридвелом нам все еще аукались, единогласно было решено остановиться в ближайшей приличной гостинице, которую встретим сразу после въезда.

Подходящий постоялый двор нашелся сразу же, едва мы проехали пару широких улиц. Над дверями красовалась вывеска с затейливо прописанными буквами 'Резвая лань', и для неграмотных совсем правдоподобно была нарисована олешка бегущая по зеленой траве. Я спешилась и, кинув поводья Гертруде, быстрым шагом вошла внутрь. Мнение о гостиницах и постоялых дворах я всегда составляла по первому впечатлению и давно уже не ошибалась. Это, наверное, оттого, что в последние годы постоянно находилась в дороге. Редкий месяц за последние пять лет удавалось провести на одном месте, и теперь я уже навскидку определяла качество услуг, которые могла ожидать.