Александр Архиповец - Танцующая в пламени.

Здесь он, исчерпав запал, на секунду замолк. Затем, потянув носом воздух, перевел разговор на более приятную тему.

У меня есть великолепное жаркое. Видишь ли, аппетит у господ пропал. Давай-ка пообедаем вместе… Уважь старика…

Барель просидел с поваром до глубокой ночи. Друзья успели вдоволь наболтаться и обговорить все, что их волновало. Уходил Леон опечаленный. На прощание, крепко обняв толстяка, угрюмо заявил:

- Теперь и я понимаю, дела наши совсем плохи. Война неизбежна, и Лот скоро падет. Прошу тебя, старина, уйди-ка ты на время штурма из дворца. Вот что! Знаешь, у меня в доме есть потайная комната, в ней и схоронись. Заодно присмотришь за одной красоткой и ее ребенком. Их судьба мне не безразлична.

Повар заговорщицки подмигнул Барелю:

- Так вот кому ты обязан столь хорошим видом. Я давно говорил, тебе нужна славная бабенка. Не переживай, я о них позабочусь.

Они стояли, пристально глядя друг другу в глаза, словно чувствовали, что расстаются навсегда. Еще раз, прижав Малона к груди, Барель с тяжелым сердцем побрел к выходу.

Разбудил Леона страшный грохот. Казалось, что сами демоны, низвергшись с небес, пожаловали в несчастный город за душами его обитателей. Понадобилось несколько секунд, прежде чем он осознал, где находится. Удивленно моргая, Барель рассматривал сквозь полумрак непривычно шикарную обстановку. Затем, хлопнув себя ладонью по лбу, резко вскочил на ноги, в одно мгновение вспомнив вчерашний день…

Накануне маркграф в очередной раз велел явиться утром.

Строго-настрого приказав Лорис на время его отсутствия не высовывать из дому носа, Барель в очередной раз отправился на аудиенцию во дворец. Слово "дворец" не совсем соответствовало истине. Скорее это был все-таки замок. Его окружал глубокий ров, заполненный водой, из которой торчали поросшие мхом, но все еще острые колья. Имелся и подъемный мост. Стены самого строения выглядели достаточно высокими и крепкими, но, присмотревшись повнимательней, можно было легко заметить, что они далеко не в лучшем состоянии. Последние годы ими никто всерьез не занимался. Гюстав усиливал войско, время от времени латал стены города, уверенный, что до штурма родовой цитадели дело не дойдет. Подъемный механизм десятилетиями опущенного моста пришел в негодность, и теперь его лихорадочно пытались починить. Точно так же спешно старались укрепить и стены замка.

"Ему не устоять и дня", - в который раз пришел к неутешительному выводу Барель, проходя вовнутрь.

На этот раз Постав принял его сразу. Леон внимательно посмотрел на господина. Знал он маркграфа давно и прекрасно ориентировался в перепадах его настроения.

Постав за последнее время, несомненно, сдал, постарел и уже мало напоминал того крепкого мужчину, которым был еще полгода назад.

Казалось, страшная болезнь неумолимо отсчитывает его дни. Масса новых глубоких морщин прорезала лицо. Теперь на нем еще больше выделялся длинный, орлиный нос и запавшие карие глаза, то вспыхивающие огнем безумия, то совершенно гасшие. Но сегодня в них появились искорки здравого смысла.

Пристально рассматривая Леона, маркграф какое-то время молчал.

Казалось, что он мучительно колеблется, прежде чем принять важное решение. Наконец, поборов сомнения, заговорил непривычно мягким тоном:

- Леон! Я знаю тебя с юных лет. Ты всегда был лучшим моим офицером. Тебе нет равных ни в ловкости ни в остроте ума. Рука у тебя твердая, а глаз зоркий. Ты не слишком щепетилен в выборе средств для достижения цели и не раз спасал казавшиеся совершенно гиблыми дела… И в то же время, в тебе всегда чувствовалась дворянская кровь.

Подобное вступление Леона насторожило и озадачило. Оно не сулило ничего хорошего.

- … мои враги стали теперь и твоими… Ну, а друзей-то, их у нас и вовсе мало…

"Уж что-что, а это я и сам прекрасно знаю!" - чертыхнулся про себя Барель.

- … окажись ты в их руках, то ни герцог, ни его соратникитебя не пощадят. Так что уж придется тебе Леон, послужить мнееще разок…

Теперь это скорее не приказ, а просьба. Знаю, что невыполнил своих обещаний - не смог вернуть твои родовыеземли и дворянский титул. Но ты должен понять: пока Торинией правит Фергюст, это невозможно…

Дела наши сейчас совсем плохи. Братец может со дня на день захватить

Лот. Стоит лишь применить стенобитные орудия, и мы пропали…

Конечно, город можно попытаться удержать. Но шансов совсем мало.

Сила на стороне Фергюста, а мне помощи ждать неоткуда. Хотя это уже не твои заботы. Для тебя другое поручение… Я хочу доверить тебе самое дорогое, что у меня осталось - сыновей. Без них наш род увянет. Я специально не отдал их Властии. Герцог не успокоится до тех пор, пока они живы. А Властия… Вла-стия не в силах их уберечь.

Вот потому я и обращаюсь к тебе… расценивай это как последний приказ или просьбу, как хочешь, но сохрани и вырасти моих детей. Я отдаю тебе в руки будущее Лотширии и моего рода - Филиппа и Власта.

Чего-чего, а такого поворота событий Барель никак не ожидал. Он прекрасно понимал, что с падением Лота и низвержением Постава ему придется скрываться. Леон даже был готов сложить голову на поле боя. Хотя умирать, конечно, совсем не хотелось. Но чтобы маркграф поручил его заботам сыновей! Такого не могла подсказать даже самая буйная фантазия.

- В деньгах нуждаться не будешь, - продолжал граф. - В этих мешках золото и драгоценные камни, каждый из которых сам по себе - целое состояние. Кроме того, есть тайники, о них знает Филипп. Там тоже спрятано немало. Я говорил с сыновья ми, они согласны и обещали вознаградить тебя по заслугам. Ноклятву ты должен дать мне. Клянись честью дворянина на огне и мече, кровью матери и душой отца в мире теней, что не предашь и воспитаешь моих детей, как своих. Сделаешь все, чтобы они со временем заняли подобающее место в жизни. Клянись,

Леон! Ты - моя последняя надежда. Я уже одной ногой в могиле. Было видение… от судьбы не убежишь. Но в нем я видел и тебя со своими взрослыми сыновьями. Такова воля богов. Кля нись, Леон!

Барель совершенно растерялся. Не совсем понимая, что делает, опустился на одно колено и, подняв над горящим в руке Постава светильником свой меч, произнес:

- Клянусь честью дворянина, кровью матери и душой отца, что до последнего вздоха буду защищать Ваших детей!

- Нет, Леон, нет! Твоя геройская смерть мне не нужна. Ты обязан жить и поставить их на ноги - Клянусь выжить и вернуть Филиппу или

Власту маркграф ство Лотширское, - словно в трансе произнес безумные слова

Барель.

В тот момент он не понимал, что взваливает на себя непосильную ношу.

Постав облегченно вздохнул. Он даже как-то расправил плечи.

Казалось, что огромная тяжесть свалилась с его души.