Гай Орловский - Принц – Консорт

Клемент держится рядом, но почтительно молчит и вообще старается не отвлекать меня от важных дум ни взглядом, ни жестом.

– Знаете, дорогой герцог, – сказал я, – даже самые мелкие наши поступки бывают похожи на камешки, что вызывают лавины… весьма неожиданные и в неожиданных местах.

Он повернул голову, я поймал на себе внимательный взгляд его глубоко посаженных глаз.

– Ваше высочество?

– Однажды, – признался я, – я был здорово прижат к стене. Пришлось соврать… и вот в результате наглой и бесстыжей брехни я не только добился помощи от эльфов, но и стал вхож во дворец их королевы. Более того, вижу, как сделать так, чтобы не только что-то поиметь от эльфов, это же святое дело, но и самому в чем-то помочь от щедрот. Они постепенно отступают перед людьми и скоро вообще исчезнут.

Он вздохнул.

– Ваше высочество, это, видимо, жаль? Эльфов не знаю, ничего не могу сказать, но та эльфийка, что я ви- дел у вас, до сих пор перед глазами… Иногда так в груди щемит, что… не знаю, стихи начать складывать, что ли?

Я сказал осторожно:

– Сэр Фицджеральд, у меня есть одна странная идея. Мы сейчас ни с кем, тьфу-тьфу, не воюем, так что хорошо бы заняться расширением, углублением и возвышением, ибо да, наше дело правое, и мы победим, несмотря на.

– А каким боком это касается меня? – спросил он.

– Всеми тремя, – заверил я. - Я хотел бы вас сделать своим представителем у эльфов.

Он отшатнулся.

– Что-что?

– Временно, – успокоил я. – Ну, не своим, а представителем нашего королевства.

Он спросил кротко:

– Какого?

Я запнулся, вопрос понятен даже без ехидства, ответил с неловкостью:

– Турнедо. Как бы. Они другого просто не знают. Для них весь мир – Турнедо. Да и то не совсем, ибо Турнедо – просто мир людей.

– Ваше высочество, – проговорил он, – а… зачем?

– Я мог бы сослаться на ваше нежелание, – сказал я, – чтобы такая красивая раса вымерла. Да и свое, если честно. Но у меня сердце не такое чувствительное, к тому же я всячески культивирую и взращиваю в себе наглого и беспринципного политика, ибо только такой может вести державу к успехам. В общем, эльфы – самые лучшие в мире лучники. Они стреляют впятеро быстрее любых наших, их стрелы летят вдвое дальше и почти всегда с абсолютной точностью. Но и это еще не главное!…

Он покачал в удивлении головой.

– А что еще?

– Они удивительно чуткий народ, – сообщил я. – Видят все скрытое, им не нужны амулеты, чтобы узреть исчезников или оборотней в людском обличье. Они чуют опасность задолго до того, как приблизится…

Он сказал:

– Это делает их идеальными телохранителями!

– Вот-вот, – согласился я, – это тоже им в плюс. Потому мы должны добиться сотрудничества с ними, а для этого необходимо войти с ними в соприкосновение.

Он засмеялся.

– Простите, ваи1е высочество, но нет в мире человека более далекого от эльфов, чем я!

– Не скажите, герцог, – ответил я загадочно.

к счастью, Эльфийский Лес располагается от того места, где я встретил отряд Фицджеральда, в двух десятках миль, и бедному Зайчику не припшось тащиться мучительно долго, недоумевая, что это за и почему это вот.

Бобик все-таки выследил гусей, и как только те опустились то ли передохнуть, то ли просто на свое лесное озеро, он тут же, как всегда, и Клемент охнул, завидя бегущее на него черное чудище с крупным гусем в пасти.

– Принимайте, – посоветовал я. – Вы в прошлый раз взяли от него оленя? Или барсука, не помню, вот теперь уже не отстанет.

Клемент взял у осчастливленного Бобика гуся, но тот за вторым побежать не успел, мы приблизились к стене Эльфийского Леса, и почти сразу из пышной зелени кустов донесся звонкий голос:

– Стоять!… Вы вошли в чужой лес!

Я рявкнул громко:

– Обалдели? Я – конт Асгральмэль!

Тот же голос возразил:

– Мы знаем вас, конт. Но с вами человек!

– Он вдет со мной, – ответил я. – Отвечаю за него я. Полностью. И мы не пойдем в Эльфийский Город, обещаю!

– Тогда… зачем?

– У нас важная миссия, – ответил я. – Вы можете пойти с нами и проследить, чтобы мы не заходили в запретные места.

Из кустов не ответили, но теперь я увидел почти отчетливо призрачные силуэты сторожевых, что пошли перебегать от укрытия к укрытию.

Мы ехали медленно. Бобик идет рядом, поглядывает то на меня, то в сторону стражников, уверенных, что их никто не ввдит.

Клемент спросил шепотом:

– А мы ничего не нарушаем?

– Самую малость, – ответил я.

– Ох, все уже говорят о ваших малостях.

– Мы не перейдем грань, – заверил я. – Хотя…

Сердце колотится, сам знаю, что рискую, а когда деревья расступились и открылось озеро, в груди болезненно сжалось. В прошлый раз Ричэль лежала на спине на мелководье, выставив на поверхность только лицо, сиськи и колени, но сейчас там пусто.

И хотя она сказала, что здесь ее любимое место и она обожает вот здесь лежать и смотреть в небо сквозь густую листву, но нельзя ждать, что и сейчас…

– Эльфийка, – произнес Клемент совсем тихо.

– Где? – спросил я и молча ругнулся, только сейчас заметив неподвижную фигурку на том конце озера, почти незаметную на фоне толстых деревьев.

Она сидит на большом камне, опустив ноги в воду, волосы распущены, сама наклонилась и смотрит в воду.

– Ну и глаза у вас, – проворчал я, – впервые кто-то раньше меня что-то заметил.

– Вы смотрели в другую строну, – ответил он шепотом. – Это… кто?… Неужто та самая?

– Увидите, – ответил я шепотом. – Коней оставляем здесь, Бобик их посторожит. Слезайте медленно, резких движений не делайте, громко не говорите, а то у вас рев, а не эльфячий писк… Не улыбайтесь, а то подумают, что приготовились сожрать их всех или хотя бы понадкусывать.

Ричэль вскинула голову, ярко-синие глаза заставили вздрогнуть даже меня, а когда веки с длиннющими красиво загнутыми ресницами открыли это чудо полностью, я охнул и пошел к ней, чувствуя, как глупейшая улыбка раздвигает мои губы.

– Ричэль!…

Она проговорила мягким мелодичным голосом:

– Здравствуй, Астральмэль… А кто это за тобой, такой огромный, но с сердцем, как у трепетного мотылька?

– У него сердце каменное, – заверил я, – а трепещет потому, что видит тебя… Клемент, дорогой друг, подойдите ближе.

Он спросил шепотом:

– Аяне?…

– Не, – заверил я. – Ричэль, позволь представить тебе герцога Клемента. Я ничего о нем не скажу, все равно твоя чувствительность скажет тебе больше.

Клемент приблизился на деревянных ногах, лицо потрясенное, Ричэль в самом деле почти не отличить от ее сестры Изаэль, при виде которой Клемент тогда так схватился за сердце.

– Думаю, – сказал я осторожно, – могу оставить вас… ненадолго, пока визитую с вежливостью к Рожденной Из.