Вахтанг Ананян - На берегу Севана

- Ого, какая ученость! Да ты стал настоящим птицеводом! - засмеялся Камо.

- А как же? Раз мы устраиваем птицеводческую ферму, надо и соответствующую литературу читать… Так вот, я и говорю: трудно сказать, когда вылупятся лысухи. Об этом я ничего не нашел у Брема.

Эту ночь ребята провели в большом волнении. Камо лег, но не мог заснуть. Среди ночи он оделся и пришел в сарай. Грикор еще не спал.

- Ну что, еще не выходят? - спросил Камо.

- Нет, только что проверял.

Утром, раным-ранехонько, Асмик, Камо и Армен уже были в сарае. t

Нет, еще ни одно яйцо не проклюнуто!

- Ночью, - сказал Грикор, - я опять подслушал, как куры разговаривали. Сладенькими голосками своих цыплят звали: «Выходите, цыплятки, двадцать первый день настал… Пора, выходите, ребятки…» А цыплята из яиц отвечают: «Кто вы там такие, что нас зовете? Мы голос своих матерей знаем, вы не наши мамы…»

Но ребятам было не до смеха.

- Полно шутить! - сказал Камо. - Как бы нам узнать точно, на какой день выходят из яиц лысухи?

Позвонили районному агроному - удивился; районному птицеводу - и тот не знал…

Так, в тревоге, прожили ребята еще один день. Птенцов все нет и нет!

Грикор даже шутить перестал.

- Говорил я вам, - упрекал он товарищей, - что болтушек понаделаем! Надо было, как я советовал, сварить да съесть. Зря яйца загубили!

Грикор вынул яйцо из-под наседки, поднес к уху и потряс.

- Убил цыпленка! - с криком повисла на руке у него Асмик. - Разве так сильно трясут?… Дай мне! - Асмик отняла яйцо у Грикора и стала рассматривать его на свет. - Порядите, в нем цыпленок… Видите, какое оно темное? Это от цыпленка темное.

- А ну послушай, дышит он? - посоветовал Грикор.

- Скорее положите яйцо назад, остынет! - забеспокоился Армен.

Прошла еще одна ночь, тревожная и длинная. Казалось, и рассвета не будет.

С зарей вся группа юных натуралистов уже была в сарае. Они осторожно приподняли наседок и осмотрели яйца. Увы, ни одно не проклюнуто! А ведь уже двадцать второй день…

Все были так огорчены, что в этот день едва ли понимали, о чем говорят учителя. «Почему так запаздывают водяные курочки?» - только и думали ребята, сидя в классе.

После занятий они снова собрались в сарае. Там уже были мать Асмик и Грикор.

Грикор обрабатывал долотом какую-то колоду, выдалбливая в ней ямку. Он торопился в школу и спешил закончить работу.

- Ты это чем занят? - спросил Камо. - Цыплята не вылупились?

- Чем занят?… Для цыплят ванну готовлю. Вы всё: «Вылупились, вылупились?» Чего торопитесь? Вылупятся авось. Им тоже спешить некуда. Подождут, пока ванну сделаю, а то где им купаться!

- Не испортились же все яйца! - в досаде сказал Камо. Он был самым горячим и нетерпеливым.

Мать Асмик, сидевшая на стуле у одного из инкубаторов с вязаньем в руках, начала успокаивать ребят:

- Если говорят, что курица двадцать один день на яйцах сидит, это не значит, что у всех одинаково, день в день, вылупятся птенцы. Привезла я из совхоза яйца племенных кур - из них цыплята вышли на двадцать третий день. И птицевод говорил, что у племенных кур цыплята выходят позже, чем у простушек.

- Ну, а водяные куры - не племенные, что ли? Клянусь их лысыми головами - племенные! - вмешался Грикор, продолжая долбить свой чурбак.

- Может быть, наседки плохо сидят и яйца остыли? - спросила Асмик.

- Это случается, - подтвердила Анаид. - Если наседка часто бросает гнездо, чтобы поклевать, яйца могут остыть.

- А мы их очень часто кормим - в этом-то и все дело! - взволновалась Асмик. - Конечно, яйца остыли и все птенцы погибли…

- Успокойся, - сказал ей Армен. - В книге «Птицеводство» сказано, что, если наседка даже надолго покинет гнездо и яйца остынут, цыплята не погибают - только замедляется их развитие. В книге говорится, что вредно только тепло, если оно выше нормального.

- Нет, температура у нас тридцати девяти не превышала, за это я ручаюсь, - ответил Армен.

- Ну, заговорили! - подняв голову от своей «ванны», остановил их Грикор. - Вон птенцы в своих скорлупках прислушиваются к моему стуку и друг с другом перешептываются. Говорят: «Не готова же еще ванна, куда нам спешить? Ведь купаться-то не в чем».

- Да ведь и на самом деле, - опомнился Камо, - где же будут купаться наши птенцы в первые дни?… Марш все по домам: тащите всё, что у кого есть, - корыта, тазы…

- Верно, Камо, дорогой! Гусята да утята как выйдут из яиц, так сейчас же к воде заторопятся, - поддержала его Анаид. - Пойдите принесите корыта.

Вскоре сарай был полон корыт, старых тазов, даже больших и глубоких котлов. Грикор, пыхтя, заканчивал свою «ванну».

- Ну вот теперь, - удовлетворенно сказал он, - теперь они могут бросать свои скорлупки и выходить. Пожалуйста, милости просим!

В этот день Грикор, как всегда, дежурил в сарае с утра.

В разгар уроков внимание учеников школы неожиданно было привлечено какой-то фигурой, маячившей во дворе перед окнами и делавшей странные знаки.

Камо, сидевший недалеко от окна, тоже выглянул во двор и сейчас же узнал Грикора.

Увидев Камо, Грикор, подняв руки, показал ему восемь пальцев. Лицо у него сияло. Он подпрыгивал на здоровой ноге, вытанцовывал и, сложив ладонь горстью, прикладывал ее к щеке так ласково и нежно, точно в руке у него было что-то очень хрупкое.

Камо понял. Он хотел окликнуть Армена, но, заметив строгий взгляд учителя, смутился и сел на место.

На перемене Камо с Арменом побежали вниз сообщить приятную весть Асмик.

Увидев их радостные лица, Асмик вскрикнула:

- Неужели выходят?

- Да еще как!

Не говоря ничего друг другу, ребята одинаково чувствовали, что они ни минутки больше не могут оставаться в школе, и, с разрешения Арама Михайловича, помчались в сарай.

Навстречу им выбежал Грикор.

- Птенцы, птенцы!… - кричал он. - Батальонами, целыми батальонами выходят!

- Где они?… Ну, подними же наседку… Ах, какие же славненькие!… Погоди, дай мне одного! - И Асмик осторожно взяла в руки крошечного, покрытого пепельным пухом птенца с хорошеньким желтым клювиком и темно-серыми, цвета свинца, ножками. Прижав птенца к щеке, она согревала его своим дыханием.

Ребята растерялись, не зная, что делать.

У дверей сарая собралась толпа детей и женщин.

- На самом деле вылупились? - раздавались голоса.

Пробравшись через толпу, вошел в сарай дед Асатур, только что вернувшийся с Севана.

Асмик в это время открыла инкубатор. Там, в мягком, согретом аккумуляторами гнезде, копошились десятки крохотных темно-серых птенцов.

- Это чьи же, доченька? - взволновался старик.

- Водяной курочки - лысухи, дедушка, - едва сдерживая радость, ответила Асмик. - Погляди, сколько еще яиц надтреснуло! Так одна за другой и выходят…