Вахтанг Ананян - На берегу Севана

Дед опять самодовольно усмехнулся в усы и погладил бороду:

- Гм… - буркнул он. - Ты что же думаешь, всякий правду знает? Многие думают, что молодые пчелы из улья улетают, свою семью заводят, как у всех животных: вырастают дети, уходят от отца-матери… А вот пчела такой ошибки не делает. Если пчела выпустит из улья своих слабых, неопытных деток - не выживут, погибнут. Это тебе не волчонок, который найдет спящего зайку, ухватит за шиворот и слопает. Для него это просто. У пчелы дело потруднее. Пчелиной семье, чтобы жить, громадную стройку затевать нужно. Целый город! Склады для меда, для цветочной пыльцы, помещения для деток и разные другие… Открой-ка улей, поглядите - город, настоящий город, со своими порядками, правилами… Ну, вот теперь я вас и спрошу: кому - старим, опытным уходить новый город строить или таким, как вы, несмышленым младенцам?

- Конечно, старым, - в один голос ответили ребята.

- Так… Вот старые добровольно и оставляют молодым все свое богатство: усилье, склады воска и меда, все хозяйство, а сами улетают.

- И ничего с собой не берут? - удивилась Асмик.

- Ничегошеньки!

- А дикую пчелу можно приручить? - спросил Камо.

- Да еще как! Добудь-ка соты диких пчел с их личинками да поставь в колоду - поглядишь, какими станут домашними… Сколько раз в погоне за куницей бродил я по горам, лесам, пчел находил и приносил домой… Не я, положим, находил - куница дорогу показывала. Это ведь она каждую ночь все дупла обыскивает, находит мед, обжирается, а иной раз тут же, в дупле, и засыпает. А я иду себе по ее следам. Найду дупло, вытащу куницу и - проснуться не успеет! - пристукну. Шкурку к поясу подвешу, мед сложу в ведро, пчел - в папаху, и домой. И какие же это пчелы!

- А какая пчела лучше - дикая или домашняя? - поинтересовался Грикор.

- Как же ты до сих пор не знаешь, что домашней пчеле куда как далеко до дикой! - по охотничьей привычке, преувеличил дед. - Дикая пчела хороша тем, что мохната, - значит, легче переносит холод, - объяснял он по-своему, неученому. - Ножки у нее длиннее, крылышки длиннее - значит, может летать дольше, и ветер ей нипочем. Легче засуху переносит, голод… Почему так? Да потому, что о ней заботиться некому и она только на себя и надеется. А домашняя пчела во всем на хозяина полагается… В природе все рассчитано, предусмотрено. Вот оно как!

У Грикора засверкали глаза.

- Неужто ж я меньше куницы стою? - вскочил он с места. - Да я в ту пещеру, как кошка, залезу, всех пчел заберу - и в колхоз… Вы только рты разинете. Вставайте-ка, идем!

Дед только рукой махнул:

- Да ведь это же рядом с дверями в ад…

- Ну и пусть рядом, нам-то что!

- Дедушка, родненький дедушка, - взмолилась Асмик, - пойдем, покажи нам, хоть издали покажи…

Старика наконец уговорили.

- Ладно, идем. Только уговор: издали поглядите, - сказал дед.

Он встал и заботливо уложил бороду за пазуху. Поднялись и ребята.

Пришел пастух, и Грикор сдал ему телят. За питомцами Асмик присматривала ее мать. Правление колхоза, еще весной назначило Анаид надсмотрщицей за птицами, и теперь она была штатной сотрудницей «опытной птицеводческой фермы».

- Что мы должны взять с собой? Лопаты, веревки? - спросил Камо.

- И что-нибудь покушать, - сейчас же отозвался Грикор и заторопился домой.

- Возьми в колхозе несколько веревок, да покрепче! - крикнул вслед ему Камо.

- Заодно нам нужно будет хорошенько обследовать горы. Если бы нам не только мед найти, а и воду… - мечтательно сказал Армен.

- Вода?… Вода - мечта. Наши деды умирали со словом «вода»… Легко сказать - «найти воду». Пойди найди! - безнадежно махнул рукой дед Асатур.

- Ну, а если мы машинами продолбим склон горы над нашим селом и дойдем до сердца горы, не найдем ли мы там источников, дающих воду озеру Гилли? - спросил Армен. - Как ты думаешь, дедушка?

- Да разве мы не провели бы воду, если бы это было можно? - рассердился старик. - Разве мы и без твоих машин там не копали? Не понимаю я, что ли? Главное - водяную жилу найти, перехватить… А вот - нету!

- Всё «нету» да «нету»… Не мы, так геологи найдут. Мы ждем их из Еревана.

Ожидая возвращения Грикора, Камо с Арменом снова горячо заговорили о воде.

Старик слушал молча, но с сомнением покачивал головой. Наконец вернулся Грикор с туго набитым дорожным мешком за плечами и киркой.

- А веревки? - спросил Камо.

- Кто мне в колхозе веревку даст? Только накричали. Но главное-то я принес - теперь Чанчакар не устоит перед нами. Поглядите-ка! - И Грикор снял с плеча свой тяжелый мешок со съестным. - Всех ваших матерей обошел, у всех забрал что было вкусного.

- Вот молодец, - засмеялась Асмик, - догадался!

- А кирку ты зачем принес? - спросил Асатур.

- Ученые без кирки по горам не лазят, - ответил Грикор серьезно. - Не видал разве?

- Ну, довольно, - скомандовал Камо. - Пошли!

Так начался их первый подъем на склоны Дали-дага, к повисшим над бездонным ущельем утесам Чанчакара - Пчелиной скалы.

Казалось, все тона радуги были отражены в этом огромном, пышном цветочном ковре, покрывавшем склоны Далидага.

Ребята остановились и в восторге любовались алыми горными маками, ярко выделявшимися на зеленом фоне трав. Желтенькие, с длинными лепестками-ресницами нарциссы опустили, словно скромные девушки, свои головки, не смей поднять глаза на незнакомых пришельцев. Одуряющий запах распространял желтый цветок, который в горах называют «ладанным». Рядом с ними рос цветок «масленый», с блестящими, точно маслом смазанными, лепестками. Суеверные старухи зачем-то кладут его в сметану, сбивая масло. Кустисто разрослись белые ромашки. Скромно прятались в траве миниатюрные желтоцветы, голубели колокольчики.

Горячее южное солнце наделило все эти цветы и травы не только приятным ароматом, но и целебными свойствами.

Простые травы, сплетаясь с дикими пряными растениями, тоже, казалось, приобретали их запахи.

- Видите эти простенькие листочки? - спросил дед. - Мы их зовем «бычий язык». На какую бы рану вы их ни положили - сразу заживет. Было как-то со мной - с утеса свалился, руку разбил. Вот этими листками и залечили. Большая у них сила! Положишь на нарыв - созреет, прорвется. Сваришь, дашь отвар больному - удушье пройдет, как ножом отрежет. Вот как!

Высоко-высоко над другими вытягивали свои длинные стебли цветы «кантафи», как их называют в Армении. Здесь, в горных районах, их сушат и хранят как лекарство.

- Скольким людям эти цветы жизнь спасли! - рассказывал дед Асатур. - Раз охотник Каро заночевал в горах, на снегу, - не хотел оленя убитого бросить. Ну, и отморозил себе легкие. Кабы не цветок - помер бы человек.

- Как же ему цветок помог? - спросила Асмик.

- А просто: заварили, как чай, дали попить горячим - вспотел, спасся.