Олег Жиганков - Римский Лабиринт

Папство есть не что иное, как призрак почившей Римской империи, восседающий на её могиле.

Томас Гоббс. «Левиафан», 1651

2007, 18 сентября, Рим

Когда Анна, в сопровождении Адриана, ступила на разогретую солнцем пиаццу Сан Пьетро, ей стало вполне ясно, что она попала в самое популярное в Европе место — место, за которое миллионы паломников и туристов проголосовали своими ногами и деньгами. Нигде ещё ей не доводилось видеть такого интернационала и таких странного вида личностей, которые сновали тут и там в ватиканской сутолоке. Повсюду вышагивали важного вида монахи в балахонах всевозможных цветов и оттенков, со многими цепочками и верёвочками, на которых болтались тяжёлые кресты, разные символы, иконки. Высокая, почти на голову возносящаяся над толпой африканская женщина, тоже, по всей видимости, монахиня, особенно привлекла внимание Анны. Она была облачена в светлую кремовую тунику, из-под которой торчал высокий белый римский воротничок — такой, какой носят обычно священники. Через плечо у неё был перекинут зелёный мешок, а пониже груди болтался от её размашистых шагов большой золотой крест греческого образца. Женщина напоминала Анне не то баскетболистку, не то певицу из церковного хора — такими она их видела в американских фильмах.

Адриан заметил её изучающий взгляд и прокомментировал:

— Так одеваются монахини итальянского ордена Фатимы.

— Интересно, — задумчиво сказала Анна, окидывая взглядом открывшийся перед ней панорамный вид площади с неизменным обелиском, возвышающимся в центре. — Что всё-таки так привлекает сюда людей? — Она прочитала в интернете, что в Ватикане постоянно проживает менее тысячи человек. Все или почти все люди, которых она сейчас видела, откуда-то приехали сюда или пришли.

— Религиозный «диснейленд», — с уверенностью сказал Адриан. — Закрытый религиозный мирок, который существует здесь на протяжении вот уже тысяч лет.

— Тысяч? — невольно вырвалось у Анны.

— Уже во времена этрусков это место было паломническим центром, куда отовсюду стекались паломники Кибелы, — ответил Адриан.

Анна глядела на элегантную колоннаду Бернини, которая только подчёркивала овал пиаццы, но не замыкала его. Громада собора заполняла всю противоположную сторону площади.

— Согласно археологическим находкам, изначально на этом месте поклонялись фригийской богине Кибеле и её сыну Аттису, — продолжил Адриан. — Однако постепенно этот культ утратил и почти забыл свои ранние формы и истории, иногда очень драматичные и событийные. От них сохранились одни лишь имена. Культ эволюционировал в извечный древний культ Царицы Небесной.

— А когда началась застройка холма? — поинтересовалась Анна.

— В незапамятные времена, — уверил её Адриан. — Правда, от ранних построек мало что уцелело, в основном только подземные части. А надземные безжалостно разрушались последующими поколениями строителей — ведь территория Ватиканского холма очень ограниченна. Ну а в качестве первой монументальной, имперской постройки на холме император Калигула выбрал громадный круглый театр — цирк.

— Странный выбор, — заметила Анна.

— Почему же странный? — поинтересовался Адриан.

— Ну, можно сказать, святая земля, и вдруг — цирк.

— Все театральные и цирковые представления изначально были организованы жрецами древних культов, — объяснил Адриан, — чтобы в наглядной форме сообщить зрителям и непосвящённым мистерию.

— И что это были за представления?

— Любовные «мыльные» оперы с участием богов и смертных, — пояснил Адриан. — Театральные представления играли роль религиозной пропаганды. В самых древних мистериях разыгрывалось, как Кибела нашла брошенного родителями мальчика, который вырос и стал её любовником. Эти мистерии сменились новыми, в которых Аттис представлялся уже сыном Кибелы. Будучи очень привлекательным для женщин, он не отказывал себе в любовных утехах. Кибела, узнав о его похождениях, обезумела от ревности. В приступе раскаяния Аттис кастрировал себя лунным серпом. К этому более новые легенды добавляют, что вскоре после этого он был случайно убит на охоте. А дальше — всё как по писаному: погребение, оплакивание, воскресение, ликование…

— Я читала в детстве о приключениях греческих богов, — заметила Анна. — Они действительно будто для сцены написаны.

— Так оно и есть, — кивнул Адриан. — Конечно, позднее, с приходом императоров, так сказать, гуманистов — таких, как Калигула и Нерон, — стали сочиняться новые пьесы. Но старые мотивы в них непременно проигрывались. Кстати, Нерон и завершил строительство цирка, назвав его своим именем.

— Так это тот самый цирк, в котором Нерон убивал христиан после пожара в Риме? — поинтересовалась Анна. Она когда-то в детстве читала книгу Генриха Сенкевича «Камо грядеши?», где рассказывалось о том, как Нерон обвинил христиан в поджоге Рима, сняв ответственность с себя.

— Да, тот самый, — кивнул Адриан. — И именно там, согласно древней легенде, апостол Пётр был распят вниз головой в 64 году. А теперь, — Адриан остановился и огляделся по сторонам, — не скажешь ли ты мне, где у нас восток?

Анна поглядела на широкую прямую улицу — Виа делла Кончилиационе, вливающуюся на площадь прямо напротив собора Святого Петра. Вместе с площадью и стоящим посередине неё египетским обелиском улица образовывала одну прямую линию длиною около километра.

— Там, — показала она в сторону широкой улицы, упирающейся прямо в реку Тибр. — Восток должен быть там.

— Верно, — согласился Адриан. — Это ты по обелиску вычислила?

Анна кивнула.

— Всё правильно, — подтвердил Адриан. — Улица и площадь находятся на прямом векторе восток–запад. Когда в XV и XVI веках выстраивали новый собор и новую пиаццу, весь холм уже был застроен дворцами пап и кардиналов, особняками приближённых лиц, храмами и служебными постройками. Кардиналы, входящие в комиссию по строительству, уже тогда настаивали на том, что все здания между Борго Нуово и Борго Веччио должны быть снесены — чтобы ничто не препятствовало лучам солнца на рассвете падать на возведённый здесь обелиск. Но осуществление этого плана требовало больших средств, а церковь в ту пору как раз проходила через большой кризис — протестантскую Реформацию. Это сильно ослабило Римскую церковь, и план пришлось отложить на четыре столетия.

— На двадцатый век? — удивилась Анна.

— Заключая в 1929 году Латеранские соглашения, папа Пий XI и Муссолини договорились о том, что будут помогать и поддерживать друг друга. И оба сдержали своё слово. Папа сделал всё, чтобы укрепить режим Муссолини, а Муссолини признал в том же году суверенитет Ватикана. Муссолини называли «новым Константином». А 29 октября 1936 года Муссолини приступил к осуществлению проекта по сносу целого квартала — он сам нанёс первый символический удар кувалдой. Ломали целый год — ломали дворцы, среди них знаменитый особняк Борджиа, древние храмы, памятники архитектуры.