Олег Жиганков - Римский Лабиринт

Пьетро, однако, был уверен, что всё это происходит без ведома Святейшего Папы, который никогда не допустил бы такого святотатства, такого издевательства над подобием Божием — человеком. Кто-то должен сказать Святому Отцу о том, что происходит вдали от Рима, что местные заправилы делают, манипулируя его именем. Кто-то должен защитить людей, особенно тех Божиих человеков, которые ушли в горы, чтобы вести жизнь праведную и искать присутствия Господа. Пьетро, чувствуя себя ответственным за тех людей, которые последовали его примеру, решил сам пойти к Святому Отцу и поведать ему, что происходит. Ведь он знал, что люди эти — не еретики и не злодеи, но Божии люди.

У Пьетро было с чем предстать перед папой: пару лет назад он удостоился визита самого Императора Священной Римской империи Фридриха, который тогда же написал ходатайственное письмо, в коем выражал своё восхищение служением Пьетро и его учеников, их жизнью и учением. В этом же письме он заявлял о своём высочайшем покровительстве к новому монашескому ордену, у которого ещё и имени не было — Пьетро был против всяких формальностей. С этим письмом, зашитым в полу старой серой рясы, и направлялся Пьетро к папе.

Местами акведук протекал — то ли в силу своей древности, то ли крестьяне всё-таки проделали дырки, и тогда издали уже можно было видеть ярко-зелёные оазисы жизни. Падающая прямо с небес вода устремлялась на землю животворным потоком, питая землю, скот и людей. В ранний утренний час, когда солнце только поднималось из-за горизонта и вокруг не было ни души, Пьетро скинул с себя пыльную рясу, чтобы не намочить бесценный документ, и встал под потоки прохладной воды. В эти минуты ему казалось, что на него изливается благодать Божия. И только он об этом подумал, как увидел вокруг себя радугу. Водная пыль, отталкиваясь от его тела, преломлялась в лучах яркого утреннего солнца, и Пьетро был как бы облачён в одежду из света — яркого, словно лучи солнца! Пьетро упал на колени и закрыл глаза. Его благодарные слёзы смешались с падающей на него водою. Он так явственно почувствовал, каким будет его новое, небесное тело!

Недалеко от того чудного места, показавшегося Пьетро воротами в небо, тем же утром он встретил странную процессию. Навстречу ему шла толпа оборванцев, и уже издали можно было слышать их крики, песни и причитания. Впереди процессии шли нагие или полунагие люди — мужчины, женщины и дети, а идущие вслед за ними стегали их длинными прутьями по обнажённым спинам, рукам и ногам. Через некоторое время они менялись местами, и наказующие превращались в наказуемых. Снова раздавались свист прутьев и звуки песен, перемешанные с криками боли. Пьетро слышал об этих людях, но никогда дотоле не встречал их. Это были флагелланты. Они провозглашали весть покаяния. «Покайтесь! — кричали они, проходя городами и весями. — Покайтесь! Антихрист грядёт!»

Пьетро слышал, что во многих городах местные власти жестоко преследовали флагеллантов. От тех же встречных монахов он узнал, что в Милане построили шестьсот виселиц, ожидая их прибытия. Пьетро хотел сказать им об этом, но процессия не остановилась ради одного человека.

— Покайтесь! Покайтесь! — кричали они, проходя мимо Пьетро. — Церковь стала Вавилоном! Покайтесь! Выйди из неё, народ мой!

Тела некоторых особенно посвящённых были покрыты незаживающими рубцами. Большинство, однако, выглядели вполне сносно и мало походили на мучеников. Пьетро пытался заговорить с ними, но из-за него одного громадная процессия — а было их, как Пьетро мог угадать, человек пятьсот — не остановилась, но продолжила свой путь на юг, в спасительные горы, которые всегда служили укрытием для всякого рода необычных людей. Пьетро только смог понять, что идут они из Рима, потому, дескать, что Антихрист, или человек греха, сел уже в храме Божием. И что папа и есть этот человек греха!

— Пал, пал Вавилон! — слышно было уже после того, как толпа миновала его.

Это расстроило и огорчило Пьетро. Ему горько было думать о том, как сильно заблуждаются эти люди. А ещё ему стали закрадываться в душу сомнения. Вдруг папа Григорий откажется его принять? Вдруг его примут за еретика? Что тогда станется с братией?

Один из флагеллантов, ещё совсем мальчик, с которым Пьетро удалось перекинуться несколькими словами, сказал ему, что Рим рядом и что прошлым днём они обошли вокруг городской стены, призывая народ к покаянию, и на ночь оставались за городской стеною, не входя в «Вавилон». За ночь их отряд вырос ещё человек на семьдесят — некоторые римские крестьяне присоединились к ним всеми семьями. И ещё до рассвета они ушли, чтобы не ждать гнева властей.

— А виселиц мы не боимся, — бросил он Пьетро на прощание. — Это лучше, чем поклоняться Великой блуднице.

Встреча эта, безусловно, несколько омрачила то счастливое, безмятежное состояние, в котором Пьетро пребывал. Но и ободрила — идти оставалось совсем недалеко. Пьетро встал на колени и возблагодарил Бога за то, что Тот позволил ему встретить этих странных людей.

— Благослови их, Господи, куда б они ни пошли, — сказал он в заключение.

Поднимаясь с колен, Пьетро вдруг понял, почувствовал, что эта встреча действительно была не случайной.

— И тебе надлежит быть битому за Меня! — казалось, услышал он голос. — И тебе надлежит пострадать за имя Моё.

С этими мыслями Пьетро продолжил свой путь в Рим.

Стояло ещё раннее утро, когда Пьетро смог различить вдалеке очертания большого города — некогда центра язычества, а ныне нового Иерусалима, города святых. Пьетро запел псалом, ускорил шаг, и не прошло и часа, как он уже подходил к одним из ворот Вечного города — Порта Маджоре. Но, конечно, Пьетро никогда этого названия не слышал.

К своему удивлению, Пьетро обнаружил, что ворота являются, по сути, продолжением акведука, одна из арок которого была частью городской стены. В пролёте этой арки находились тяжёлые створки ворот, теперь закрытые. Небольшая железная калитка в воротах, однако, была приотворена. Вдоль стены и вдоль дороги уже начинали усаживаться профессиональные нищие и богомольцы. Пьетро удивился их количеству. Некоторые, по всей видимости, прямо тут и спали, и ели, и проводили большую часть жизни.

Увидев Пьетро, они закивали головами, бурча что-то невнятное и протягивая к нему грязные руки с длинными чёрными ногтями. Пьетро благословил их и направился к стоящей прямо у ворот небольшой, кубической формы часовне с многочисленными колоннами и круглыми окошками. Он решил помолиться, прежде чем зайти в Святой город.

Протягивая одному из нищих кусок хлеба из своей котомки, Пьетро спросил его:

— Скажи мне, брат мой, какому святому посвящена эта часовня?