Ларисса Йон - Изгнанный всадник

Ой, Мор о ком-то беспокоился. Хорошо, от этого месть слаще.

Ресеф спешился, дал Завоевателю кусочек сахара и погладил по шее.

– Мор не давал тебе сладости, да? Я задолжал тебе годовой запас. – Завоеватель перебрал ногами, чувствую нарастающий гнев Ресефа. Пора поиграть. – Ко мне.

Завоеватель растворился в клубе дыма и скользнул на предплечье Ресефа, который направился в резиденцию.

Стражники не остановили его, хотя заметались в панике и недоумении, ведь Мор должен быть мертв.

И через несколько минут они будут желать, чтобы их идол был мертв.

Коридоры были украшены картинами и этюдами, созданными руками владельца, а из комнаты, размером с тренажерный зал, раздавались звуки удовольствия и муки, которые с каждым шагом Ресефа становились все громче.

Ресеф распахнул огромные двустворчатые двери и зашел в логово похоти. Мор частенько тут расслаблялся. К горлу Ресефа подкатила желчь.

Столб для порки был излюбленным атрибутом, как и Андреевский крест, где он привязывал своих партнерш и использовал всевозможные пыточные игрушки, свисающие на каждом миллиметре стен.

Некоторые партнерши позволяли ему делать все, что он желал… даже если в итоге погибали.

За пределами бассейна, наполненного кровью, в котором в данный момент с десяток людей принимали участие в оргии, в клетках томились невинные жертвы.

Их можно купить, но Мору они доставались даром.

"Да, ты должен бояться, но гордиться, что сегодня я выбрал тебя для своих утех. Некоторые умоляют заставить почувствовать боль и удовольствие в моих руках и на моем члене. Они так кричат, плачут и молят, но знай, многие из них, будут смотреть с ревностью".

Слова Мора, обращенные к одной их жертв, всплыли в голове Ресефа, дополняя решимость. Хотя он и так не колебался, но теперь будет намного проще.

Когда он пересекал комнату, все взоры были устремлены на него. Даже те, кто был близок к кульминации, остановились и гадали, что же произойдет? Они вскоре все узнают.

Ресеф убьет всех до единого.

Его цели не было в этой комнате, значит, она в личных апартаментах. Беспрепятственно пройдя мимо охранников, Ресеф распахнул дверь и увидел ее, одетую лишь в туфли на шпильке, занимающуюся сексом с женщиной Трилла и мужчиной Рамрилом.

Улыбнувшись, он вынул меч.

– Здравствуй, мама. Скучала?

Переводчики: inventia

Редактор: Casas_went

– Сын мой. – Лилит плавным и соблазнительным движением поднялась на ноги, и Ресеф почувствовал, как замурлыкал Мор. Взмахом руки она отпустила демонов, и те удалились, обойдя Ресефа по самой большой дуге. – Ходили слухи, что ты умер. Я скучала.

Конечно же. Мор принёс ей известность и внимание.

– Прикройся.

Она прищурила фиолетовые, как у Лимос, глаза.

– Кто ты?

– Мама, мне больно. – Ресеф притворно надулся. – Ты не узнаёшь собственного сына?

Она зашипела и отступила так быстро, что покачнулась на своих кроваво-красных шпильках.

– Ресеф. – Лилит выплюнула его имя, словно яд. – Где Мор? Я ощущаю его внутри тебя.

Приблизившись, он навис над Лилит, используя вес и размер тела, чтобы заставить её напрячься. В отличие от Ареса и Тана, Ресеф лишь несколько раз использовал преимущества огромного тела, и этот раз был лучшим: он наслаждался дискомфортом Лилит.

– Танатос проткнул сердце Мора Клинком Избавления, – ответил Ресеф. – Он в ловушке и больше не вернётся.

– Тогда зачем ты здесь? – Лилит посмотрела на меч и впервые Ресеф увидел в её глазах проблеск страха.

– Я хочу знать, кто мой отец.

Лилит посмотрела на него, как на сумасшедшего.

– Энриет. Это имя во всех легендах.

– Знаю, – процедил Ресеф. – Но Энриет больше не служит Небесам. Поэтому, он либо мёртв, либо пал и взял другое имя. Какой вариант верен?

– Не представляю. Зачем мне следить за ним?

– Может, затем, что он тебя обрюхатил.

Лилит фыркнула.

– И?

– И что же он сказал, когда узнал, что будет отцом?

Ресеф никогда не думал задавать этот вопрос, потому что, по правде говоря, срать хотел на мужчину, породившего его на свет.

Волноваться о ком-то – значит зацикливаться на подобных вопросов, а Ресеф этого не любил.

Но после Мора и отношений с Джиллиан появились новые представления о семье.

– Да кого это заботит? Я всё равно спрятала вас от него.

– Спрятала? Ты нас отдала, – прорычал Ресеф.

– Кроме Лимос. – Лилит драматично вздохнула. – И каким разочарованием она оказалась.

Волна ненависти охватила Ресефа, но он вынудил себя ей не поддаваться. Пока.

– Так ты ничего не знаешь о нашем отце.

– Какое это имеет значение? Если бы он хотел вас, то нашёл, а если мёртв… значит, мёртв.

– Мы не верим в его смерть. Есть предположения, что он должен сломать наши Печати, чтобы начать библейский апокалипсис.

Брови Лилит взметнулись вверх.

– Правда. – Она подошла к своей ужасной картине с оргией и передвинула её, чтобы открыть выемку в стене и достать оттуда пергамент. – Я нарисовала Энриета, чтобы не забыть ни одной детали. Он был так красив. Идеальный образец для эскиза.

Ресеф выхватил пергамент и отошёл в сторону, когда Лилит попыталась о него потереться. Собственная мать. Это отвратительно. Отвернувшись, он посмотрел на рисунок.

В одно мгновение все функции организма остановились. Ресеф перестал дышать, сердце сдавило, а связь между нейронами мозга перестала функционировать. Твою ж мать.

– Это… невозможно, – проговорил он дрожащим хрипом.

Лилит выдернула зазубренный кинжал из стены – любимый кинжал для женского обрезания.

– На внутренней стороне бедра у него такое же родимое пятно в виде крыла, как у тебя. Если сможешь его найти, проверь сам.

Ресеф посмотрел на своё отражение в зеркале позади кровати Лилит. Иисус, сходства видны невооруженным взглядом.

– Почему ты бросила нас? – Он вновь посмотрел на мать, игнорируя голодное рычание Мора. – Почему оставила меня с матерью, которая тратила больше времени на свои волосы, чем на меня?

Было глупо спрашивать такое у Лилит, и Ресеф даже не был уверен, что его волновал ответ. Всё это произошло пять тысяч лет назад и сейчас было неважно.

– Я бросила вас, чтобы вы выжили. Знала, что в один день вы станете сильными, хотя не предполагала, что настолько. – Лилит провела лезвием по своей ладони и посмотрела на ярко-малиновую полосу. – Что на счёт человека, воспитавшего тебя? – Лилит пожала плечами. – Она тебя кормила и одевала. Хватит ныть, неблагодарное отродье.

– Кормила и одевала? Она на несколько чёртовых дней оставляла меня одного, а сама шлялась по мужикам. Однажды я чуть не погиб при пожаре. Очевидно, что твой подбор приёмных родителей нуждается в корректировке.