Ричард convertfileonline.com - _2016_02_09_21_40_03_404

В конце 1960-х — начале 1970-х в район залива Сан-Франциско съехалось много чудаковатых технарей из Беркли и Стэнфорда. Широкая долина к югу от Сан-Франциско, расположенная посредине между Найт-Эшбери и излюбленными местами хиппи Монтерей и Биг-Сур, стала для многих из них естественным пристанищем. В долине уже работало достаточно много компаний, которые готовы были нанять человека, не обращая внимания на его длинные волосы и джинсы, свое­образные личные привычки и убеждения. Инженерам постарше из таких компаний, как Hewlett-Packard, Fairchild Semiconductor и Intel, было не так уж трудно терпимо относиться к новому поколению представителей контркультуры. Безусловно, они отличались большей открытостью к восприятию особенностей личного стиля, чем их коллеги из компаний на Восточном побережье. Инженерная культура вообще носит меритократический характер: в ней личная ценность зависит от результатов труда. Кроме того, это ведь было Западное побережье, где нашли убежище предыдущие поколения, пытавшиеся оградить себя от традиционных норм общества с более устоявшимися правилами. Сложилось так, что одновременно с увеличением количества молодых представителей компьютерной контркультуры в Кремниевой долине начала зарождаться новая мечта. Компьютеры становились все более мощными, компактными и доступными. К концу 1960-х семейство больших ЭВМ пополнилось новым поколением мини-компьютеров размером с холодильник, которые выпускала, например, компания DEC. Новая мечта заключалась в том, что на следующем этапе должны были быть созданы компьютеры, которые будут доступны каждому и с помощью которых каждый сможет что-то творить. В то время большинство людей по-прежнему считали эту идею чрезмерно радикальной и даже глупой или бессмысленной: кто станет это покупать?

Предприниматели, которые начали первыми выпускать персональные компьютеры, были гораздо дальше от корпоративного и культурного мейнстрима, чем принято считать. Ли Фельзенштейн — плодовитый изобретатель и модератор легендарного компьютерного клуба Homebrew Computer Club, где встречались первые компьютерщики-любители, занимавшиеся разработкой персональных компьютеров [22]. Фельзенштейн писал статьи для радикальной газеты The Berkeley Barb. Первая встреча членов клуба состоялась в марте 1975 года, когда анархический состав из 32 инженеров, изобретателей, мастеров на все руки и программистов собрался в гараже Фредерика Мора в Пало-Альто — но только после того, как Мор провел предыдущую часть вечера, расклеивая на местных досках объявлений и телефонных столбах плакаты движения за мир. Члены Homebrew Computer Club, многие из которых были владельцами «гаражных» компаний с весьма скудным финансированием, делились своими идеями и разработками, не слишком беспокоясь по поводу конкуренции. (Такая хакерская этика сохранилась, в частности, в сообществе разработчиков программного обеспечения с открытым исходным кодом.) Многие участники клуба были связаны с контркультурными проектами, скажем, с People’s Computer Company — группой пользователей, издававших свою газету. Компанию IMSAI, одного из первых производителей персональных компьютеров в Кремниевой долине, возглавляли ученики Вернера Эрхарта, автора программы роста самосознания и самосовершенствования под названием EST (Erhard Seminars Training), основанной в Сан-Франциско.

Когда хакер-любитель Стивен Домпье сыграл вариацию на тему песни Beatles Fool on the Hill («Глупец на холме») на компьютере Altair, на программирование которого он потратил много сил и времени, члены клуба Homebrew приветствовали его бурными овациями. Пол Аллен и Билл Гейтс, одни из первых членов клуба, в молодости баловались хакерством, пользуясь своей способностью находить ошибки в системах крупных ЭВМ. Другие участники клуба были телефонными хакерами: в 1960–1970-х они подключались к внутреннему оборудованию телефонной системы. Джон Дрейпер заслужил прозвище Капитан Кранч, после того как обнаружил, что обычный подарочный свисток из упаковки хлопьев этой марки генерирует сигнал, способный открыть доступ к системе междугородней телефонной связи AT&T. На старых фотографиях, опубликованных в книге Пола Фрейбергера и Майкла Свейна Fire in the Valley: The Making of the Personal Computer («Пожар в Долине: история создания персональных компьютеров»), Стив Джобс и Стивен Возняк похожи на парочку хиппи 1960-х, которые не желали приводить себя в порядок, — а так оно и было на самом деле. Если бы они попытались привлечь инвестиционный капитал в Нью-Йорке, Чикаго или Питсбурге, в джинсах и с неопрятными длинными волосами они не прошли бы дальше секретаря в приемной. Однако в Кремниевой долине их и им подобных ждал теплый прием. Несколько лет назад Дональд Валентайн, один из первых венчурных инвесторов, вложивших деньги в Apple Computer, рассказал мне, что ему было безразлично, как выглядит Стив Джобс: у этого парня была идея, которая стоила того, чтобы сделать в нее инвестиции [23]. Со временем Возняк ушел из Apple, чтобы «заняться другими делами», именно это он и сделал — основал не очередную компанию в сфере высоких технологий, а фестиваль Woz Music Festival.

Кремниевая долина выгодно отличалась от других мест не только наличием Стэнфордского университета или теплым климатом. Ей была свойственна открытость и готовность оказывать поддержку всему креативному, необычному и даже странному. Долина принимала неординарных людей, не отвергая их и не противодействуя им. Феномен ее развития можно понять только в контексте того места, которое стало средоточием революции 1960-х, — Сан-Франциско. Эту же закономерность можно обнаружить почти во всех регионах с высоким уровнем развития передовых технологий. Задолго до того как эти регионы стали высокотехнологичными центрами, там принимали и приветствовали креативность и оригинальность. В Бостоне всегда был Кембридж. Сиэтл был родным домом Джими Хендрикса, а впоследствии групп Nirvana и Pearl Jam, а также компаний Microsoft и Amazon. Остин стал домом для Вилли Нельсона и его легендарной музыкальной сцены на Шестой улице гораздо раньше, чем Майкл Делл вступил в студенческий клуб Техасского университета. Еще до стремительного развития района под названием Кремниевая аллея в Нью-Йорке были и другие интересные районы: Кристофер-стрит, Сохо и Ист-Виллидж. Всем этим местам изначально была свойственна открытость, разнообразие и культурная креативность, и только потом они стали очагами технологического изобретательства и положили начало компаниям и отраслям, занимающимся высокими технологиями.

Так был задан тон креативной экономике. Богемные ценности столкнулись с протестантской трудовой этикой и при этом не просто выдержали столкновение, но и превратились в новую трудовую этику — креативный этос, со свойственным ему стремлением к развитию креативности. Теперь любой специалист, от программиста до разработчика схем, мог работать как любой другой креативный человек — приходить на работу и уходить тогда, когда ему удобно, делать перерыв на занятия спортом и при желании работать под громкую рок-музыку. Сотрудники Apple носили футболки с надписью 90 Hours a Week and Loving It («90 часов в неделю — и мне это нравится!»). А почему бы и нет? У них была очень интересная работа, и, кроме того, они меняли этот мир.