Эрнест Сетон-Томпсон - Зверь [сборник]

И так они громко похвалялись и разжигали в себе невиданное стремление к героическим подвигам. Но Каррах наблюдал за ними молча. И щуплый мальчик, сидевший в углу, тоже молчал, не сводя глаз с доблестного охотника на волков, но тут же смущенно отводил взгляд, стоило тому посмотреть в его сторону.

Затем пришел Дулай Старк, у которого было столько овец, что шла молва, будто бы он происходит из презренных англичан. Он пришел последним с последними новостями.

Все его овцы жили под защитой высокого каменного забора, который он построил. Ни один волк не мог перепрыгнуть через эту стену, и ворота были крепкими. Да, Старк хорошо защитил своих овец. Но, пересекая болото, он услышал донесшийся с оставшихся позади лесистых холмов протяжный долгий вой, который никогда не смогло бы издать собачье горло. И его пони насторожился, вздрогнул, зафыркал и так торопливо помчался прочь, что Старк прибыл на час раньше, чем должен был.

Вся шумная компания за столами и у камина разом смолкла, все глаза обратились на Рори Карраха.

Прежде он не притрагивался к виски, но теперь сделал глоток, его лицо вспыхнуло, кровь прилила к щекам в боевом задоре, и он заговорил: «Выглядит так, словно Господь дал мне шанс. Но есть два огромных волка и двое прочных ворот. Это означает, что в одиночку мне их не одолеть, ведь какие бы ворота я ни охранял, именно их будут избегать волки. Кто составит мне компанию в этом деле? Кто будет защищать верхние ворота, пока я буду у нижних? И это должен быть кто-то один, ведь у волков острые зрение и ум, и если соберется толпа, они не покажутся вовсе. Кто пойдет?»

Мрачное молчание повисло в комнате. Если бы пришел священник и сказал: «Мне нужно, чтобы какой-нибудь храбрый парень сегодня сходил со мной в ад», и то не повисла бы столь мертвая тишина.

— Эй, Фойл, — позвал Рори, — ты одолел барсука голыми руками, даже двух. Так неужели не поднимешь волка на копье?

— Мне что-то нехорошо сегодня, — ответил Фойл, — и я обещал своей семье в Сент-Бриджет, что вернусь домой не позже, чем позвонят к вечерне.

Рори усмехнулся и коротко вздохнул.

— Если я пойду один, успеха не будет. Если же я найду парня, у которого достанет храбрости, мы оба сможем вернуться назад богачами.

И тогда послышался слабый детский голос: «Могу я пойти с тобой, Рори?» И встал Патрик О’Лахлан, четырнадцатилетний сын Кэнтри О’Лахлана, хромого пастуха. Все глаза в изумлении обратились на него, тишину нарушили тихие перешептывания, когда Рори ответил: «Конечно, если ты настолько же храбр, насколько хочешь казаться. Хотел бы я, чтобы твое тело было столь же крепко, как твоя душа. Но, раз нет более решительного защитника, подойдешь и ты. И, если волки нападут, мы победим».

Вот теперь все заговорили. И многие пытались отговорить Патрика от его решения. Но Рори с презрением оборвал их и произнес, указывая на своих великолепных волкодавов: «Вот передовая линия нашей обороны».

Это были могучие собаки, размерами и весом не уступавшие волку, разве что челюсти чуть послабее. Отважные и честные, какими могут быть только собаки, всегда готовые идти по следу и сражаться, не боясь волков, если их поддерживают люди с копьями, храбрые, как волки, но не одаренные столь же мощной хваткой.

И они поднялись с пониманием в глазах и начали глухо подвывать, когда Рори встал, затянул пояс на овечьем полушубке, проверил, хорошо ли выходит его горский кинжал с черной рукоятью из ножен, закрепленных на голени, и воздел копье с двадцатью многозначительными зарубками.

И юный Патрик тоже поднялся, вдохновленный, с сияющими глазами и учащенным дыханием, встал возле знаменитого охотника, и сердце его переполняла гордость от того, что ему позволили сыграть столь великолепную роль вместе с героем, которому он поклонялся.

Как и тот, Патрик был вооружен копьем и кинжалом и одет в накидку из овечьей шкуры, ведь шла зима и дули холодные ветры.

Юный Патрик также стал проводником: он хорошо знал эту овчарню, вместе с отцом много раз загонял туда овец. Плечом к плечу с Рори ушли они в темную ночь, а гуляки из дома виски напутствовали их с холмов набожными советами и одобрительными возгласами.

Но когда мрак поглотил двоих храбрецов, хвастуны нашли облегчение в новых возлияниях и чем-то похожем на забвение.

Ночь наступила за час до того, как охотники заметили темные очертания огромной овчарни с тысячей овец внутри и двумя крепкими воротами, из-за которых доносились звуки дыхания, стук копыт и низкое блеяние отдыхающего в безопасности стада.

Но не было слышно недоброй поступи, ни единого намека на охотящихся волков, даже обостренный собачий нюх не улавливал в воздухе запах врага.

Затем, прежде чем они подошли совсем близко, охотник сказал:

— Итак, паренек с отважной душой, здесь двое ворот. В таких огромных овчарнях волки всегда нападают с двух сторон. Возможно, ворота достаточно прочны, чтобы защитить стадо. Но не такова наша цель. Мы немного приоткроем ворота. Я буду защищать верхние с моим огромным псом Браном, а ты — нижние, вместе с Луатом, который еще крупнее.

Волки, если они явятся, нападут между полуночью и рассветом. Они придут по одному к каждым воротам, следуя своим привычкам. И они придут тихо, словно тени, даже кошки не способны двигаться так бесшумно. Да, мы не услышим, как они придут, но собаки услышат и, когда овечий убийца войдет, набросятся на него. Собака сперва повалит волка и несколько мгновений сможет удерживать его. Но недолго. И это твой шанс. Вонзи копье в горло волка, пригвозди его к земле, иначе он вырвется, встанет и убьет сперва собаку, а затем тебя. И будь уверен, нанося удар копьем в темноте, что ты бьешь в нужное горло. Именно для этого на собак надеты блестящие медные ошейники — чтобы не ошибиться даже в темноте.

— Теперь, славный парнишка, как ты себя чувствуешь? — спросил Рори. — Не поубавилось мужества? Не хочешь вернуться назад? Или останешься и будешь сражаться?

Охотник положил ладонь на мальчишеское плечо. Он не почувствовал дрожи в теле юноши. Охотник взял лицо Патрика в свои широкие сильные ладони и произнес, вглядываясь в него сквозь мрак: «Ну, ты сделал свой выбор?» Он не мог видеть, но чувствовал, как в ярких глазах мальчика сверкает решимость, и, должно быть, понял, что его страсть к охоте куда меньше, чем преклонение перед героем.

Юный Патрик не мог выразить этого словами. Все, что он смог произнести, вернее, выдохнуть: «Я сделаю… сделаю, как ты скажешь, я последую за тобой — до смерти». Старший охотник остановился и поцеловал юного в лоб, подвел его к воротам, приоткрыл их немного, хлопнул мальчика по спине и велел огромной собаке в сверкающем красной медью ошейнике охранять его, а затем оставил их — безмолвных, храбрых, затерянных во мраке.