Антоний Фердинанд Оссендовский - В людских и лесных дебрях

Мы стояли, сохраняя глубокое молчание. Двое загонщиков со сворой гончих собак обходили лес одновременно с двух противоположных берегов. После долгого ожидания, легкий ветер принес нам отголосок охотничьего рожка, а минутой позже очень далекий лай пущенных по следу собак. Дай начал быстро приближаться к линии стрелков. Уже можно было различить разные тона голосов бегущей своры: басистые, протяжные или отрывистые, тонкие и звучные, как звонки, порой, просто нетерпеливое истерическое скуление или редкий вой.

Передо мной поднималась небольшая округлая горка, полностью лишенная растительности, на которой я заметил несколько темных силуэтов оленей. Они остановились и прислушивались, по всей видимости, оставив далеко позади собак, бегущих по их следу. Я взял бинокль и пригляделся к оленям. Они стояли, стригая длинными ушами, осторожно поворачивая головы и принюхиваясь. Предполагал, что они выйдут на меня, но были это, к сожалению, самки и, значит, я не мог в них стрелять. Во мне бурлила кровь при мысли, что рядом со мной мелькнет без выстрела целое стадо, мне же останется только смотреть и чертыхаться.

Наконец стадо двинулось дальше, так как приближались собаки. Они шли на мой номер, но в момент, когда уже приближались к зарослям передо мной, слева раздался выстрел какого-то из более удачливых охотников. Целое скопление зверей тотчас же рассеялось и сразу же исчезло с моих глаз. Я был даже рад, что так случилось, и не было повода для искушения. Стоял я уже значительно спокойнее, пока внезапно не услышал перед собой треск сухих ветвей. Думая, что это одна из самок вышла на меня, я взглянул в ту сторону и, ноги мои задрожали от волнения! В каких-то шестидесяти шагах от меня стоял громадный темно-серый самец с прекрасными рогами и, отклонив голову назад, прислушивался. Вдали уже заливались гончие. Я приготовился к выстрелу, но было достаточно самого легкого движения, чтобы олень заметил меня в кустах. Одним прыжком он поднялся в воздух и бросился назад, зацепившись, однако, рогами за сухую ветвь дуба, сломал ее и понес за собой. Он отбежал едва на пять шагов, когда прогремел мой выстрел. Зверь упал, как сраженный молнией. Пуля перебила и раздробила в нескольких местах его позвоночник.

Я уже видел в кустах подбегающих собак, когда внезапно на номере моего соседа прозвучал выстрел, а сразу же после него большой олень, перескакивая кусты и завалы камней, помчался через заросли. Я два раза выстрелил по нему, после чего он упал, а собаки тут же набросились на него. Олень еще был жив и, стрелок, идущий за собаками, добил его ударом ножа.

Я даже не слышал во время охоты, чтобы на линии стрелков была достаточно оживленная стрельба. После охоты, когда уже все собаки были собраны, оказалось, что наши трофеи составили шесть оленей, а во второго из убитых мной стреляли с пяти номеров, так как мчался он вдоль линии стрелков, пока не оказался у фатального для него куста перед моей позицией. Кроме моих двух пуль, не было в нем никакой другой.

Вся охота состояла из одного раунда и заняла у нас не более двух часов. До вечера оставалось еще много времени, поэтому решил я осмотреть золотой рудник, находящийся на острове.

В скалах из песчаников и зеленых геологических пластов, пересекая их до поверхности земли, коренится толстая (два фута) жила серых и белых кварцев, содержащая очень мелкие зерна золота, малозаметные при разглядывании невооруженным глазом. Какие-то предприниматели построили фабрику, в которой с помощью разных способов эту руду преобразовывают в мелкую как мука пыль; и только из нее извлекают золото, растворяя ее в ртути или в слабых растворах цианистого поташа.

В руднике работало несколько россиян и тридцать китайцев. Россияне были хорошо вооружены, опасаясь китайских рабочих, а более всего частых нападений китайских пиратов, которые не оставляли намерения захватить рудник.

На острове Аскольд, кроме обитателей золотого рудника, в отдельном домике пребывали вместе с семьями двое сторожей, охраняющих оленей под патронатом Владивостокского Охотничьего Общества. Однако же самыми лучшими защитниками оленей были жители маленькой корейской деревни, расположенной на узком морском побережье, тут же под скалистым берегом острова. Корейцы следили, не приближается ли к острову какой-то подозрительный парусник или группа джонок и, в случае грозящей опасности, сообщали по телефону сторожам, которые имели для обороны острова достаточно винтовок и даже один пулемет Maxim.

Китайские и корейские пираты с вожделением смотрели на остров, так как на нем находились около двух тысяч оленей. Вылазки на остров Аскольд с берегов Кореи и Китая совершались по нескольку раз в год, преимущественно весной, и только по той причине, что весенние рога оленей, или так называемые «панты», переполненные кровью и разными соками, азиатские лекари относят к наиболее сильнодействующим и к самым чудесным лекарствам при всяческих нервных расстройствах и при нарушении обмена веществ в организме. Стоимость хорошо приготовленных, то есть вываренных и высушенных рогов, сопоставимо с ценой золота.

Ввиду этого восточные пираты напрягали свои силы и находчивость, чтобы проникнуть на Аскольд и разбойничать на нем, но помехой им стали корейцы, которые за право проживать там, рыболовство и разведение овощных огородов, добросовестно стерегли остров. За свою верность страдали они не раз, так как пираты ночами добирались до острова, только за тем, чтобы совершить нападение на это поселение, подпалить его и вырезать жителей. По этой причине темные скалы Аскольда и всегда бурное море были свидетелями кровавых схваток и мрачных драм.

Охотничье Общество во Владивостоке, владея островом Аскольд, на котором оно разводило оленей аксисы и эксплуатировало «панты», было одним из самых богатых Охотничьих Обществ России. Нужно ему также отдать справедливость, что вело оно хозяйство умело и рационально. Во время же российско-японской войны экипаж японской эскадры адмирала Урии вырезал на мясо всех оленей на острове Аскольд.

— Наш полуостров, — говорил мне один из старых жителей Владивостока, — можно назвать «Черным алмазом», так как состоит он из пластов каменного угля!

Мои исследования в этом направлении полностью подтвердили это мнение гражданина Владивостока. Начиная с северной части полуострова и заканчивая острым мысом на юге, в черте самого города тянутся толстые пласты каменного угля, преимущественно бурого. Целый ряд открытых разработок и шахт осмотрел я вдоль линии Уссурийской Железной Дороги. С технической точки зрения они хорошо организованы и обеспечивают топливом железную дорогу, промышленные предприятия и мелкие паровые судна (пароходы). Очень характерным обстоятельством для почти всех углей этого округа является примесь янтаря. Этой смолой давно погибших деревьев, в такой степени пропитаны эти угли, что было бы практичней и выгодней добывать янтарь и перерабатывать его в лак.