Антоний Фердинанд Оссендовский - В людских и лесных дебрях

Мы устроились в его домишке с комфортом. Наносили много свежей травы и устроили удобную постель, расседлали коней и привязали их под стрехой маленькой конюшни, стоящей тут же, у фанзы; принесли воды из ручья и начали готовить чай, китаец был растроган и успокоился на том, что ничего не требуем от него и даже угощаем табаком и сахаром. Он принес нам корзину фазаньих яиц и вязанку морской капусты.

После ужина, который мы съели вместе с ним и, после чая, стал он очень общительным. Бормотал он все быстрей и громче, размахивая руками, постоянно озираясь по избе и рыская по всем углам. Наконец он нырнул в какую-то дыру, исчез на мгновение и вскоре появился с загадочной миной на лице. Что-то держал на ладони, прикрывая другой рукой. Когда же он подошел к кану [9] Кан (кит.) — обогреваемый снизу топчан. , освещенному нашими свечами, бросил нам два больших коричневых корня удивительной формы, очень выразительно напоминающей тело человека. Было видно голову, грудь, ноги и руки с длинными искривленными пальцами. На голове росли тонкие сплетенные волосы. Казак, хороший знаток этих вещей, внимательно оглядел корни и произнес с затаенным угрюмым вздохом: — За такие женьшени во Владивостоке или в Хабаровске некоторые дали бы столько золота, сколько они весят. Это старые, здоровые и самые сильные корни.

По его вздоху и угрюмой мине я мог судить, что если бы меня не было, немой китаец, с полной уверенностью, снова бы подвергся пыткам на предмет указания тайника сокровища, так ценимого на Востоке. В полночь, когда мы уже лежали в своих постелях, при слабом мигании лампадки, вошел товарищ калеки, второй искатель женьшеня. Это был гигант, с суровым и почти угрожающим лицом, с широкими плечами и могучей шеей медведя. Когда он передвигался в тесной избе, казалось, что он ее развалит. Он задержался у нашей постели и зорко разглядывал нас, но сразу же успокоился, жестами объяснившись с немым; сдернул ружье, поставил его в дальнем углу, вынул из-за пазухи маленький кожаный мешочек и отдал его старику. Тот поднес мешочек к лампадке и, торопливо развязав, начал разглядывать добычу. По-видимому, она была хорошей, так он радостно бормотал и хлопал в ладоши, как ребенок. Гигант раздевался медленно и был он, вероятно, очень измучен; с трудом проглотил мисочку каши из проса, выпил чай и, громко кряхтя, упал на кан. И вскоре он захрапел, как конь, а немой снова нырнул в какой-то тайник и долго не возвращался. Сдавалось мне, что слышу грохот катящихся камней и глухой скрежет железа; впрочем, может быть это был сон, так как уже не помню когда вернулся несчастный калека. Назавтра, с рассветом, мы были уже на ногах и пили чай, закусывая его сухарями и бисквитами. Гигант, еле сдерживающий стоны и смертельно измученный, тем не менее оказался очень разговорчивым и общительным человеком, он неплохо говорил на русском языке, потому что жил во Владивостоке уже несколько лет и служил там в качестве боя [10] Лакей. .

Мне думалось, что этот лакей с телом слона и шеей медведя, наверное, был незаменим в обращении с мебелью и предметами домашнего обихода. Представлял я также себе, как например, он прислуживал у стола, мыл рюмки «Baccara» или гладил батистовое белье.

— Тяжелая и опасная наша работа! — говорил он, попивая чай и кривя, порой, лицо от боли в суставах ног. — Чтобы найти корень, человек должен обойти горы и долины, почти на коленях, так как это небольшое растение и, как правило, скрывается в густой траве. Наконец, найдешь желанное место и, тогда нужно ощупать каждую пядь земли. А тут еще нужно остерегаться. «Большая кошка» [11] Тигр. и барс тоже приходят сюда за женьшенем. Корень приносит силу и долгую жизнь, значит, они его ищут и потом съедают. А когда встречают человека или медведя, начинают борьбу и никогда не уступают, разве только погибнут в схватке. Я уже шесть лет брожу по тайге и убил девять тигров и два барса, а медведей даже сосчитать не могу! Не боюсь «Большой кошки», потому что когда убил первую, которая напала на меня на Майхэ, на поляне с корнями, я съел ее сердце и желудок. Однако более страшным является дьявол, который охраняет женьшень. Он маленький, красный, с горящими глазами. Днем он охраняет корни таким образом, что ослепляет человека, а ночью зажигает траву и впивается в грудь, высасывая кровь!..

— Видели его? — спросил я.

— Я нет! Но старый Фу-Дзян два раза видел его, и вся его грудь изодрана когтями дьявола! — отвечал гигант.

— Часто происходит, что дьявол превращается в женьшень, который вырастает перед искателем, а когда тот приближается, отодвигается все дальше, пока человек не потеряет дорогу и не погибнет в дебрях. Это со мной произошло в прошлом году. Иду себе ущельем и высматриваю вытянутые листья чудесного растения. Вдруг вижу большой лист и красные мелкие цветочки, как огоньки, старый это должно быть корень! Подхожу, а приблизиться не могу; расстояние остается тем же самым. Кружил, кружил по лесу и внезапно исчез лист и цветки. Оглядываюсь — нет ничего! Искал всюду, но найти не смог. Уже приближался вечер. Я хотел вернуться в фанзу, но не смог сообразить, где нахожусь! Блудил до полуночи, пока уже совсем измученный не уселся под деревом и собирался заснуть, когда внезапно услышал, что кто-то громко ходит, продираясь через лес. У меня не было тогда ружья, только топор. Приготовился. Наконец увидел медведя, который шел и принюхивался. Он поднял голову и остановил свой взгляд на мне. Затем двинулся в мою сторону, приблизился ко мне и уже был в пяти шагах. Потом заглянул мне в глаза, повернулся и пошел. Я остался под деревом. Медведь оглядывался на меня несколько раз, потом вернулся и, снова оглядываясь, ушел! Понял я, что моя воля при мне, что вернулось мое самообладание. Я пошел за ним, а он привел меня к нашему ручейку, откуда попал я сразу на фанзу. Много, Ta-je [12] Господин (кит.) , много удивительного можно увидеть в тайге!

Он встал, потянулся со стоном так, что затрещали суставы, перебросил ружье через плечо, лопату и нож привязал к поясу, за который заткнул также топор, и вышел. Заметил я, что взял он с собой на целый, наполненный работой день, два небольших «mento» — хлебца, приготовленного на пару.

Мне приходилось встречать и другие фанзы, где жили охотники. Они редко использовали ружье, охотясь с помощью разных силков и ловушек. С помощью силков ловили соболя, куниц и хорьков. Применялось обычно два вида силков: обычная сеть, или западня, чрезвычайно примитивная, но сооруженная на основе знания обычаев зверей.

Такая охота происходит обычно зимой, когда на снегу можно разглядеть следы добычи. Охотник идет по следам соболя и куницы до их гнезда. Зверя обнаруживают в дупле дерева. Охотничья собака, так называемая чао-чао из вида косматых волков, со стоячими ушами и черным языком, начинает лаять, почуяв зверька, и царапать ствол дерева. Любопытный и обеспокоенный соболь тотчас появляется на верхних ветках дерева и изучает обстановку. Тогда китайцы срубают ближайшие деревья, если жертва может на них перепрыгнуть и убежать. Потом ствол дерева окружают со всех сторон свободно повешенной на кольях сетью. Наступает облава. Китайцы пугают обитателя гнезда, ударяя топором в ствол, крича и бросая вверх палки и камни. Соболь взбирается на самую верхушку дерева, но, постоянно вспугиваемый шумом, возвращается в гнездо, из которого немного погодя снова убегает. Это продолжается достаточно долго, пока вконец отчаявшийся зверек не соскальзывает ловко вдоль ствола вниз, чтобы соскочить на землю и убежать, но здесь он попадает в сеть, которая спадает с кольев и сразу же оплетает его, когда он старается освободиться, постоянно дергаясь. Удар обухом топора прерывает часы его жизни. Так гибнут соболя, куницы и хорьки.