Джейн Лавик-Гудолл - Соло. История щенка гиеновой собаки

Ночью сильно похолодало, и собаки улеглись тесными кучками — взрослые, подростки и щенки отдельно. Соло прижалась к старшим щенкам и закрыла глаза.

Собаки отдыхали, пока солнце не поднялось довольно высоко, а когда стало припекать, они немного передвинулись, стараясь спрятаться в тени невысоких песчаных гребней. Ведьма, пробираясь по верху такого наноса, внезапно сорвалась — песок под ней пошёл вниз, как миниатюрный оползень. В тех местах, где поверхность грунта скрепляли корни травы, а снизу он был размыт дождевыми потоками, образовались небольшие выступы — под этими-то жалкими прикрытиями и отдыхали многие собаки.

Под одним из таких выступов кто-то, возможно шакал, выкопал нору в сезон дождей, когда земля была потвёрже. Соло с двумя щенками Ведьмы, ища местечка попрохладнее, забралась внутрь. Но, по-видимому, неосторожным движением они нарушили хрупкое сплетение корней у себя над головой, и внезапно оползень засыпал отверстие норы. Щенки оказались в западне. Возможно, им удалось бы откопаться, а может быть, их возня обрушила бы на их головы новые массы предательского грунта.

Остальные собаки ничего не замечали. Время шло, стая крепко спала. Под песком, скрывшим вход в нору, никто не шевелился. Когда солнце переместилось, некоторые собаки оказались на солнце и стали искать местечко поудобнее. Встала и Иезавель. Идя по песку, она случайно оказалась возле места, где оползень засыпал щенят. Тут она вдруг замерла, насторожив уши и вглядываясь в песок, сделала шаг вперёд и вновь застыла, прислушиваясь. Потом принялась копать, негромко повизгивая. Остальные молодые собаки стали ей помогать. Не прошло и трёх минут, как из раскопанной норы вылезли Соло и два других щенка — совершенно пропылённые и, должно быть, слегка обалдевшие, но целые и невредимые.

Часов в шесть вечера солнце стало припекать поменьше, и собаки проснулись. Совершив обычную церемонию приветствий, они двинулись в путь. Как и раньше, Соло приходилось делать три шага на один шаг взрослой собаки, и через некоторое время она снова оказывалась позади всех. С непривычки у неё, должно быть, болели мышцы, и она ещё не успела отдохнуть после вчерашней пробежки. Однако взрослые собаки не забывали о самом маленьком члене стаи и бежали гораздо медленнее, чем обычно. Соло так и не смогла догнать их, но Фея и Иезавель дождались её и побежали рысцой рядом с ней, приноравливаясь к её скорости.

Километр за километром оставались позади, и солнце уже опускалось в марево на горизонте, а Соло со своими спутниками всё больше отставала от стаи. Несколько раз Иезавель поднимала и несла Соло, и они догоняли остальных собак. Но стоило ей опустить Соло на землю, и та вновь оказывалась далеко позади.

Как раз в это время мы заметили гиен. Поначалу послышалось странное завывание, которое становилось всё ближе и ближе. Вот уже мы насчитали в сумерках шесть серых призраков, крадущихся в траве с явным намерением поживиться добычей более удачливых охотников, а то и закусить аппетитным маленьким щеночком.

Наступила ночь, а собаки всё ещё продолжали путь. Теперь они пересекали сильно изрезанную равнину, где то и дело попадались небольшие уступы в полметра высотой, которые приходилось преодолевать. Стая остановилась передохнуть, через некоторое время взрослые отправились на охоту. Мы остались возле щенков. Вот уже вторую ночь им не давали покоя гиены; щенки вздрагивали и шевелились каждый раз, как только неподалёку раздавались громкие завывания.

Вскоре взрослые возвратились, накормили щенят, и вся стая уснула. Гиены, возможно, уничтожали остатки собачьей добычи и больше в эту ночь никого не беспокоили. Примерно через час стая снова двинулась в путь, и мы потеряли из виду собак в этой сильно пересечённой местности — даже лунный свет не помог нам их отыскать. Мы потратили некоторое время на розыски, но поняли, что искать дальше не имеет смысла, и провели остаток ночи, ненадолго засыпая тревожным сном и сменяя друг друга. Время от времени до нас доносился вой гиен.

Признаться, ни Джеймс, ни я уже не чаяли встретиться со стаей, но на следующее утро, не успели мы немного проехать, как обнаружили собак примерно в двух с половиной километрах от того места, где потеряли их прошлой ночью. Они спокойно лежали, пока солнце не стало сильно припекать, а потом перешли в тень одинокого дерева — это была акация, чудом пережившая многолетние засухи, бури и набеги пасущихся животных и превратившаяся в большое дерево. Собаки одна за другой улеглись; тут и Соло достигла спасительной гавани и в изнеможении свалилась на землю.

Примерно часом позже к дереву подошли две крупные антилопы. Собаки сели и уставились на них. Но это оказались ориксы — сильные антилопы сухих равнин с длинными, прямыми рогами, которыми они умеют дать отпор даже льву. Как ни голодны были собаки, а нападать на ориксов не решились. Когда антилопы подошли ближе, щенки перетрусили и бросились бежать — впервые в жизни они увидели таких громадных животных. Это неожиданное паническое бегство привлекло внимание ориксов, и они остановились, но собаки их не заинтересовали, и они пошли дальше, как вдруг один орикс стал задирать другого, опустив голову и угрожающе выставив острые рога. У его противника был всего один рог, но он принял вызов, и антилопы легко, словно играючи, занялись фехтованием, а потом опять пошли дальше. Щенки же вернулись под дерево, и стая снова предалась отдыху.

Но прежде чем собаки покинули приветливую сень дерева, их полуденный отдых был нарушен вновь. На этот раз на горизонте появился одинокий жираф — он приближался величественной, неторопливой походкой, свойственной этим животным. Уж если щенки ударились в бегство при виде ориксов, то это чудовище навело на них ещё больший ужас — жирафа они тоже видели впервые. Они уставились на него, сбившись в тёмную кучку, и дали стрекача, едва он подошёл ближе. И только когда жираф величаво прошествовал дальше, малыши вернулись и улеглись рядом с остальными собаками.

Собаки отдыхали примерно до семи часов вечера, а потом сразу пробежали двадцать пять километров — этот непосильный для Соло переход вымотал её окончательно. Она с самого начала тащилась далеко позади, и в эту мучительную ночь её отчаянные призывы раздавались всё чаще и чаще. И всё чаще и чаще она останавливалась, снова и снова жалобно звала, а рыскающие позади гиены подбирались всё ближе.