Гавриил Колесов - Внук охотника

— Тукаам, послушай-ка, — шептал, а сам испуганно оглядывался и больно впивался пальцами в плечи, дышал хрипло, рывками. — Мы тоже… Ты думаешь, мы… А мы не охотники. Мы тоже… дезертиры. Бродяги.

— Тыый! Неужели? — Мичил притворился, будто поражен, будто это известие для него новость. — Да неправда…

— Правда, правда. — Николай отобрал у парня ведро, поставил рядом со своим и, ухватив Мичила за локоть, потащил за выступ скалы. — Правда, тукаам. Правда. И давай-ка посоветуемся. Поговорим. Ты не знаешь… А тебя… Тебя каждую минуту могут убить. А я для них тоже обуза. Здоровье у меня все хуже да хуже. А зачем я им такой. Вот они и держат до первого снега. Пока промышлять помогаю. А потом… Ни у того, ни у другого бандита рука не дрогнет. Так что давай-ка. Давай-ка их опередим. Давай-ка сбежим от бандюг. Может быть, хоть умереть доведется дома.

Мичил был ошарашен. Ему и подпрыгнуть хотелось от радости, и тяжелая мысль ременными путами связывала по рукам и ногам. «А если это подвох?»

— Давай убежим, — тряс его за плечи дрожащий, оглядывающийся по сторонам Экчээле. — И завтра же… Завтра идем за сохатым. Ты держись ближе ко мне. Как я дам знать… Продукты-то у меня. Бандиты всегда меня нагружают. Сами налегке. Дам знать — и отстанем. И в сторону. И поминай как звали.

Приблизившись к самому лицу Мичила, он смотрел ему в глаза с мольбой и надеждой. Он боялся, что вдруг этот парень не сумеет скрыть своих чувств от Бородатого и Кривой рожи. Или, того хуже, спасая свою шкуру, вдруг задумает выдать его. Он смотрел, как побитая, загнанная в угол собачонка, и Мичил понял, что Экчээле его не обманывает. Что не с целью выведать чужие мысли завел он этот разговор. Что он серьезно предлагает убежать завтра от головорезов. И хотя Мичилу опять захотелось закричать радостно и пуститься в пляс, как пустился он недавно, когда без спичек разжег костер, Мичил сдержался. Он понимал, что эти часы и минуты до той, самой решающей, которая наступит завтра, будут очень тяжелыми. Надо будет собрать всю свою волю и все свое мужество, надо будет ничем не показать своих намерений. Надо быть очень и очень сдержанным. И словно приучая себя к этой сдержанности, сейчас, когда ему хотелось кричать и подпрыгивать от радости, он очень коротко и сухо ответил:

— Ладно. Бежим. Подай знать.

Судя по следам, сохатый был совсем близко, и потому вошедшие в азарт бродяги перестали обращать внимание на Мичила. Он делал вид, что, как и все, увлечен преследованием лося, что, как и все, торопится, но помаленечку отставал и отставал.

Натуженно кашлявший, задыхавшийся Николай уже давно остался позади.

Когда перешли один из логов, поднялись вверх по склону, Николай появился только лишь на противоположном склоне, только лишь начал спускаться в лог.

Мичил смотрел в его сторону: «Не даст ли знать?» Сейчас самое время. Бородатый и Кривая рожа обо всем забыли. Им кажется, что вот-вот настигнут лося. А уже через полчаса… Они или действительно настигнут сохатого, или задумают перекусить и тогда хватятся: где же этот паршивый Экчээле?

Николай не подал сигнала. Или он трусит, или… Опять мрачные подозрения камнем легли на сердце. «Может быть, все-таки это ловушка? Прикинулся бедненьким, несчастненьким этот бродяжка?»

И все-таки Мичил решился. Отстал и, обождав немного, кинулся назад, навстречу Николаю. Тот, увидев парня, сбегавшего к нему с противоположного склона, повернулся и, хватаясь за кусты, за ветви деревьев, тоже попытался бежать. Но ноги его заплетались, голова клонилась чуть не до самой земли, он задыхался — каждый шаг назад, вверх, стоил ему огромных усилий.

Мичил нагнал его и молча, взмахом руки, показал: «Сбрасывай котомку. Я возьму. Давай ружье!»

С тяжелой ношей (в котомке мяса, пожалуй, с полжеребенка), с двумя ружьями, болтавшимися на ремнях за спиной, не будешь очень-то прытким. И все-таки Мичил наддал, наддал, оленем взмахнул на самый верх, перевалил гряду и уже совсем резво кинулся вниз. «А где Николай?» Ни шагов позади, ни кашля. «Где же он?» Мичил повернулся и побежал обратно.

Он нашел своего товарища ползущим на четвереньках. Хрипя, как будто на горле у него затягивали петлю, натыкаясь на коряги и корни деревьев, выступавшие из-подо мха, будто ничего не видя перед собой, Николай беспомощно переставлял руки и ноги. В лице ни кровинки.

— Беги! — прохрипел он, увидев появившегося перед ним Мичила. — Беги. Мне конец. Я… не могу… Задыхаюсь… Конец.

Мичил подхватил его под руку и помог встать на ноги. Потащил вверх. Перевалив через гряду, шагая вниз, Николай чуть приободрился, в потухших глазах его засверкала надежда.

Раздался вдруг крик. Это те, двое, видимо, спохватились. И еще не зная, почему нет с ними парня и куда запропастился Экчээле, звали. У Николая словно снова подкосились неги. Он зашатался как пьяный, задохнулся, закашлявшись.

— Беги. Беги, — заговорил между приступами кашля. — Ты молодой. Тебе жить. А у меня грехов… Грехи меня давят. Мне от грехов не уйти. И ты со мной пропадешь. Пусть уж меня одного… Пусть добивают.

Мичил, перебросив ружья на левый бок, правой рукой обхватил Николая и, не сбавляя скорого шага, заставил его идти тоже быстрей.

Крик повторился. Еще повторился — будто рыкнул рассерженный зверь. И потом стало тихо. Мичил понял, что дезертиры догадались об обмане и повернули назад.

Николай совсем ослаб. Он словно чувствовал надвигавшуюся сзади опасность, и эта опасность лишала его последних сил. Безвольной рукой он держался за плечи Мичила и еле-еле передвигал ноги.

Мичил понял, что они погибли, что им, конечно же, никуда не уйти. Он уже расслышал негромкие голоса — те, двое, переговариваясь, поднимались из лога. Сейчас они выйдут на гребень и, может быть, увидят… А если даже и не увидят, то через минуту-две своим быстрым шагом настигнут и тогда… «Пропали. Нет, нет, никуда не уйти. Здесь пропадать…»

Да, с той минуты, когда, забыв наставления Владимира Лукича, потерял дорогу, словно преследует злой рок. Тайга, горы будто хотят погубить. Не хотят отпускать. Ушел от волков, так не уйти от этих беспощадных бандитов. Не уйти…

И вдруг Мичила осенила мысль. Он вспомнил, что тут, совсем близко, лежат большие камни-валуны. Сбегая вниз, когда еще был один, без отставшего Николая, он наткнулся на них. Как стена крепости. Большие, лежащие близко друг к другу гранитные камни.

Мичил почти побежал. Николай мешком висел на спине, ноги его волочились, он не успевал их переставлять. Но Мичил не оставлял его. Добежав до камней, укрывшись за самым широким, Мичил опустил товарища на землю, сбросил котомку, улегся поудобнее лицом к приближавшимся бродягам, приготовил ружья.