Елена Арифуллина - Жил-был такс

— Правда? Ой, не могу! — Мама-Таня расхохоталась. — Костя, ты слышишь?

— Слышу, слышу. Ну что ж, Чехов был бы рад.

— У него тоже были таксы, — пояснила Мама-Таня, — рыжая Хина и Бром — чёрный, как наш Максик.

— Вот почему Чехов «Каштанку» написал, — задумчиво протянул Сашка. — И как только он такие клички придумал?

— А чего тут придумывать? — ответил Папа-Костя. — Чехов был врачом. А хина и бром — это тогдашние лекарства.

— Мам, а какие там костюмы были у такс! Банан, хот-дог — помнишь, Сашка?

— И крокодил — зелёный, пупырчатый, с хвостом! Это Джоя так нарядили, мы иногда гуляем вместе.

— В следующий раз Макса обязательно нарядим! Я уже придумала, что ему сшить!

— Сама придумала, сама и сошьёшь! — предупредила Мама-Таня. — Мне ещё с твоим платьем для латины возиться и возиться.

— И сошью! Ирка поможет, если понадобится.

— А вы с Максом какой-нибудь приз получили? — спросил Папа-Костя.

— Да! — хором ответили Дашка-Сашка.

— Вот! За командный дух и волю к победе! — на ладони у Дашки лежал маячок-мигалка.

— Это к ошейнику цепляют, чтобы гулять вечером. Он зелёный, как у такси.

— Ну что ж. Воля к победе и командный дух — это очень много. — серьёзно сказал Папа-Костя. — Молодцы. Очень ценный приз, можно гордиться.

Макс лежал под столом на своей подстилке и гордился, пока не заснул.

Каждый день привозили всё новые ящики и коробки, складывали их штабелями. Маврик залезал на самый верх и свешивался оттуда то мордой, то лапами, то хвостом.

— Ты что там делаешь? Слезай, давай поиграем!

— Не мешай, Макс! Я и так играю!

— Во что?

— Не во что, а в кого! В кугуара, понял?

— Это ещё кто?

— Эх ты, темнота! Кугуар — это горный лев, пума! Они знаешь как прыгают? Как от пола до потолка!

— Ну, прыгни!

— Сейчас! Ты иди, будто ты олень и пасешься себе потихоньку. А я тебя скрадываю…

— Ты меня — что? И какой я тебе олень?

— Я тебя стерегу из засады, понял? А сейчас ка-а-ак пр-р-рыгну…

Маврик прыгнул и едва увернулся от рухнувших следом коробок.

На грохот прибежала Мавра, но сказать ничего не успела: Маврик молнией метнулся под диван и просидел там до вечера.

Из шкафа в детской вывалили все вещи. Дашка с Сашкой собрали рюкзаки, а остальное Мама-Таня распихала по другим шкафам. Динозавров Сашка аккуратно завернул в старые газеты, сложил в коробку и вынес её на лоджию. Папа-Костя разобрал компьютер…

Дом делался совсем незнакомым. Только запахи оставались прежними.

Мама-Таня привезла растение в горшке — здоровенное, куда больше Макса. Листья у него были дырявые, словно их кто-то погрыз. Макс решил к растению близко не подходить — на всякий случай, чтобы не подумали на него. Стоит только разгрызть кое-что по мелочи — тапки там, полотенце —, и репутация уже подмочена…

У растения было имя: Монстера. Поселили её на лоджии, а там они с Ромой быстро подружились. Он сидел на толстой ворсистой палке, к которой была подвязана Монстера, чирикал на своём языке и уверял, что та ему отвечает.

— Мы с ней р-р-разговар-р-риваем! Она мне листьями в ответ шелестит! Наши пр-р-редки в одних джунглях жили, так что мы с ней земляки! Пр-р-равда, Монстер-р-рочка?

Макс верил попугаю, Мавра улыбалась, а Маврик помалкивал и о чем-то размышлял.

— Подъём в пять, выезд в половине седьмого! — объявил Папа-Костя вечером. — Кто гуляет Макса?

— Я! — ответил Сашка.

— Не тяни, сегодня спать ложимся рано.

Сашка доел макароны с сыром и сказал:

— Макс, гулять!

Макс трусил, внюхиваясь в сумерки, и вдруг уловил струйку знакомого запаха. Он потянул поводок, и Сашка свернул вслед за ним вправо.

Там, вместе с пожилой парой, гуляло на рулетке то самое существо из «Зелёной игуаны». Только оно изменилось так, что Макс не поверил своим глазам. А вот носу не поверить было невозможно…

— Привет! — гавкнул Макс, и существо бросилось к нему с радостным тявканьем, похожим на писк резиновой игрушки.

— Привет! Ты здесь живёшь, да? Вот здорово! Вместе гулять будем!

— Привет, Арни! — сказал Макс, обнюхиваясь со старым знакомым.

— Никакой я не Арни! Я теперь Чип! Сбежал я от хозяйки, вот! Пусть другой себе аксессуар ищет! А я здесь буду жить, с новыми Хозяевами! И работа у меня теперь замечательная — я теперь фитнес-тренер.

— Это как?

— Я Хозяев гулять вывожу. Хозяин сильно болел, у него этот… инфаркт был. Сейчас ему надо ходить и бегать — чуть-чуть, понемножку. Вот мы вместе и ходим, и бегаем! Бегун из меня не очень, но Хозяину как раз такой и нужен. И Хозяйка с нами трусцой бегает. Ни клубов, ни маникюра! Никаких дурацких костюмчиков! Я Хозяевам и такой хорош, какой есть.

— Здорово! — сказал Макс, а хвост выразил уважение. — Ты молодец, что сбежал. Незачем терпеть, если с тобой так обращаются.

— Зато сейчас… Знаешь, я сейчас так счастлив, как никогда в жизни. И знаю, кто я такой. — И кто же ты?

— Чихуахуа! Хозяйка так сказала, а она очень умная, сразу видно. Не то что я…

— Зря ты это! Сумел жить так, как хочешь — значит, умный.

— Ты так думаешь? А прежняя хозяйка говорила что я дурак, потому что у меня голова маленькая, и там мозгам негде поместиться.

— Знаешь, люди, конечно, умнее собак, но не все, похоже. Глупая у тебя была Хозяйка. Плюнь и забудь.

— Зато теперь у меня Хозяева — супер! Я их никому в обиду не дам.

— И правильно. Молодец, Чип! Настоящая Собака!

— Чип, ко мне! — окликнули из сумерек и потянули за рулетку.

— Всё, я пошёл! До скорого!

— Счастливо!

— Макс, домой!

Сашка потянул поводок, и Макс отправился домой, поблёскивая призовым маячком на ошейнике.

Ранним утром опять началась кутерьма. Папа-Костя таскал в машину сумки, рюкзаки и пакеты. Сонные Сашка с Дашкой успели поцапаться на ровном месте. Мама-Катя силком заставила их поесть и всучила сумку-холодильник с огромным термосом в придачу.

— Ничего не забыли? — Папа-Костя держал в охапке горшок с Монстерой, едва виднеясь из-за разлапистых листьев. — Давайте присядем на дорожку.

В прихожей собрались все, только Маврик куда-то запропастился. Рома крикнул сверху:

— Впер-р-р-рёд, на абор-р-р-рдаж! — и улетел на лоджию досыпать.

Мавра ходила кругами, терлась то об Папы-Костины ноги, то об Сашку с Дашкой и громко мурлыкала.

— На выход по одному! — скомандовал Папа-Костя и боком протиснулся в дверь, стараясь не обломать Монстерины листья.