Инбали Изерлес - Бегство Тигрового кота

— Ты знаешь!

— Я видела все это. Фьяней знает все, а я теперь его часть. Я часть памяти.

Мати сделал шаг к ней. Он бы все отдал за то, чтобы прикоснуться к матери, уткнуться носом в ее шею, ощутить ее мех…

— Амма, я поверить не могу… ты живая!

— Живая в Ра’ха, до тех пор, пока ты меня помнишь. Никогда не забывай меня, дитя.

— Никогда, — откликнулся Мати. — Тем более теперь, когда я тебя нашел… Это был такой длинный путь…

— Но ты был не один.

Мати почувствовал тепло при мысли о Джесс и Домино и обо всех, кто помогал ему на этой дороге.

— Да, я не был один. Хотя часто чувствовал себя одиноким. — Он поднял голову и заглянул в золотистые глаза матери. — Почему это так, Амма?

— Каждая кошка идет своей собственной дорогой. Это бремя нашего рода — наша независимость. А твоя ноша тем тяжелее, что ты один несешь наследие Тигровых.

Мати кивнул. Ее слова напомнили ему о духе по имени Обельгаст.

— Мы — кошки, — сказал он вслух. — Нас составляют инстинкты, здравый смысл и дух. Мы все произошли от Те Бубас, родились для свободных странствий. Посади нас на привязь или в клетку, все равно не завладеешь нами, потому что в своем сердце мы остаемся дикими.

Мать изумленно смотрела на него:

— Кто говорил тебе это?

— Один дух, Амма. Дух по имени…

— Это не важно, — перебила его она. — Безопаснее не произносить его имя.

— Безопаснее? — Шерстка Мати поднялась на загривке. — Неужели мы до сих пор в опасности, даже здесь? Даже в Ра’ха?

Мать посмотрела на него с грустью и любовью:

— Владыка Са Мау не согласился бы с твоими словами. Он уверен только в величии своего племени и собственной власти. Я его слышала, Мати. «Один закон» — так он говорит.

Мати содрогнулся.

— Так еще ничего не кончено?

Королева Тигровых не ответила. Свет в ее глазах погас, а воздух вокруг них потускнел, как будто кто-то задул свечу. Резкий ветер вырвался из глубины леса, шелестя листьями древних деревьев. Мати услышал звук, как будто что-то волокли по земле. Оглянувшись, он заметил далекое пятно тени, сразу за Ра’ха, в темных Пограничных областях Фьянея. Тень маячила в небе — клубящийся сгусток, как ястреб над вспаханным полем. Вновь повернувшись к лугу, матери он не увидел. На глазах Мати растаяла зеленая трава; пышные деревья утратили ветви, их листья сжались, превратившись в колючки. Похолодало, как будто вокруг Мати раскинулся сумеречный мир. Клубящаяся в небе тень подобралась ближе, стала белой, пульсируя, как луна…

— Амма? — прошептал Мати.

Голос его эхом разнесся по пустотам полусна. Она исчезла; она была лишь воспоминанием — кусочком его собственного духа, фрагментом его самого, который ему никогда не ухватить по-настоящему…

На мгновение Мати вспомнил Пограничные области Фьянея и шалианку Этелелдру. В его ушах снова прозвучали ее слова, ошеломив его всей их ужасной силой: «Жестокость и ненависть могут сломить твою волю… или это любовь?»

Стоя в одиночестве в темноте мира полусна, Мати закинул голову и завыл от отчаяния.

Разбудила подростков какая-то суета снаружи. Внезапно раздалось рычание стражей Тигровых: подростки почуяли запах их страха, расходившийся волнами, но не ощущали чьего-то чужого присутствия в ночном воздухе. Взъерошенный Мати подполз к выходу из пещерки, а Джесс и Домино остановились за его спиной.

— Мати, не надо! — просила Джесс.

— Что это такое? — Домино всматривался через плечо Мати.

Мати не мог ответить. Страх стиснул его горло, и он застыл, видя, как Тигровые окружили некую дергающуюся, ворочающуюся фигуру. Тигровые выстроились в боевом порядке, выгнув спины, оскалив зубы. Мати почти ничего не видел за ними — только вспышку зеленых глаз, движение острых когтей…

Фантом! Он уцелел. И по-прежнему гнался за Мати…

Это конец…

Мати почти желал этого, думая о Ра’ха, сфере воспоминания… Его так болезненно вырвали из того места. И он хотел лишь одного — вернуться туда, быть с матерью… Остаться в Ра’ха навечно.

Командующий Луриан, быстрый, как молния, присоединился к стоявшим кругом бойцам.

— Тварь Са! — с отвращением прорычал он. — Уродливое, отвратительное подобие кошки! Лишенное запаха существо Харакара! Каким обманом оно проникло на нашу землю?

И только тут Мати осознал, что фантом пересек Границу территории Тигровых. Тварь дрожала, растерянно размахивая тремя хвостами, шипя и плюясь от злобы. Ее выпученные глаза оглядывали воинов, что-то ища.

Домино уже стоял рядом с Мати.

— Оно выжило! Но каким образом?

— И оно внутри Границы, — подтвердила Джесс. — Но разве Луриан не говорил, что никто не может ее пересечь, если… если что? Если его сердце не предано делу Тигровых.

Луриан прыгнул на фантома, сбил тварь на песок, а остальные тут же оказались рядом. Тварь сражалась с Тигровыми, а подростки затаили дыхание. Фантом отчаянно сопротивлялся, но наконец затих.

— Слава богине, — выдохнул Домино.

Бойцы медленно отступили назад, израненные, но торжествующие. Мати сделал шаг — и замер, неуверенно держа на весу переднюю лапу. Перед ним неподвижно растянулся на песке фантом. На твари не было видно ни одной раны. Сейчас она выглядела почти как три отдельные кошки, и это было более знакомо и не так пугающе.

Внезапно три пары янтарных глаз моргнули на единой морде. С жутким шипением тварь поднялась на лапы. И снова превратилась в единую неопределенную массу.

— Этого не может быть! — пробормотал Луриан. — Мы убили его! Не может быть такого!

Фантом не обратил внимания на главнокомандующего. Его ищущий взгляд уловил очертания подростка у входа в пещеру между валунами. Тварь издала долгое скрипучее «Хисссс…».

— Нет! — вскрикнула Налита. — Мы должны защитить Мати!

— Ма-а-атии… — зашипел фантом. — Маа-а-а-ати-и…

Тигровые тут же окружили ее снова, преграждая дорогу, оттесняя назад.

«Нет смысла, — думал Мати. — Это не остановить».

Он стоял под полной луной, словно прилипнув к песку. Его наполнял страх, дыхание прерывалось, задерживаясь в легких, сердце колотилось о ребра. И мысленно Мати то погружался во Фьяней, то выплывал из него. Сквозь шипение твари он слышал журчание бегущей воды, зов козодоя, крики чаек и голоса духов…

Он лишь мельком слышал шум вокруг себя, голоса воинов, пытавшихся помешать фантому, испуганное мяуканье Джесс… Осколки Фьянея пролетали сквозь барьеры мира яви. Мати слышал мрачный голос Обельгаста, настойчивый зов Байо, но их слова смешивались и таяли в необъятности ночи.

Домино сжался рядом с Мати.

— Разве ты не можешь его убить, как убил Мифоса?

Голос друга вернул Мати обратно, в его первое «я». Воины Тигровых уже отступили на несколько шагов. Один лежал неподвижно, его кровь впитывалась в песок; другие безнадежно дергались, тяжело раненные…