Инбали Изерлес - Бегство Тигрового кота

И снова перед глазами все поплыло, вспыхнул водоворот красок… А потом голова Мати склонилась, и он упал: на песок, в пыль, в темноту…

Мати скользил по лабиринтам Фьянея, по миру бесконечного пространства. Оказавшись у разветвления дорог, у трех коридоров, он не удивился. И шагнул прочь от правого прохода, в Харакар, из которого тянулись струйки дыма и кружили в неподвижном воздухе… и жалобное мяуканье доносилось оттуда, смешиваясь с горьким запахом пепла…

А вот в среднем коридоре было тихо. И когда Мати сделал шаг в сторону ворот Сьенты, он почувствовал, как биение сердца замедлилось, а воздух стал спокойным. Какое-то время Мати стоял у этого входа, моргая и глядя на светлый туман, висевший невероятно далеко. Потом, сделав над собой усилие, отступил на несколько шагов назад и повернулся к третьему коридору.

Мати облизнул нос. Этот вход был темным, не разглядеть, что кроется за ним. Прислушавшись ко Фьянею, Мати не ощутил поблизости духов. И его инстинкты молчали.

Умно ли воспользоваться шансом?

Но без инстинктов не могло быть суждения. Рассудок тоже молчал. И Мати отвернулся.

Перед глазами Мати вспыхнул солнечный свет. Он с трудом поднялся на лапы, все еще чувствуя головокружение. Джесс и Домино стояли рядом, тревожное выражение сделало их юные мордочки старше на вид. Солнце уже висело высоко над головами, проливая обжигающий жар.

— Ты очнулся, мой лорд Мати!

Мати повернул голову и увидел огромного кота, который так сердито встретил его на холме. По короткому меху бежали полоски, единственное ухо было черным. Но глаза сверкали золотом, как и глаза Мати, и подросток зачарованно уставился на него. В нескольких шагах позади стояли другие кошки. Мати сразу заметил, что у всех них длинные лапы и большие уши, как у него самого, но в остальном они отличались разнообразием; здесь были и шкурки с белыми пятнами, и полосатые, у кого-то глаза были зелеными, а не янтарными, у кого-то — пушистые хвосты или бока…

Вперед шагнула кошка с длинным темно-рыжим мехом. В зубах она держала убитую птицу. Положив птицу перед Мати, рыжая отступила назад.

— Приветствуем тебя, — промурлыкала она, посмотрев в глаза Мати.

— Нам говорили, что ты должен появиться, хотя мы не осмеливались в это верить, — сказал кот с черным ухом.

Мати откашлялся.

— Кто вы такие?

Золотые глаза кота сверкнули.

— Подношение тебе сделала Налита, Хозяйка Охоты и моя супруга в этом маленьком мире. А меня зовут Луриан. Я — главнокомандующий армии абиссинских Тигровых… то есть того, что от нее осталось. Я был преданным слугой твоей аммы.

Сердце Мати заболело при упоминании о матери.

— Она отправила меня на корабль…

— Она была храбрейшей из всех кошек, каких я только знал, — сказал командующий. — Храбрейшей в этом времени, а возможно, и во все времена. Мы дошли с ней до Вершины Тигровых, к каменной башне, что высится над долиной. Это древняя граница между территориями Тигровых и Са. И она приказала нам остаться здесь. На этом холме нам ничто не грозило. А внизу, в долине, — его земля, хотя он не заявлял этого. Уверен, он не осмеливается прийти сюда. Королева, твоя амма, навела чары защиты на нас, на этот холм и еще на землю к востоку. Все это существует благодаря твоей силе. Армия Са Мау не может пересечь Границу — и их посланцы тоже не могут, будь то их союзники или шпионы. Ни одна живая кошка не может ее пересечь, если ее сердце не верно делу Тигровых.

Мати посмотрел на камни на краю границы и за них, на долину внизу:

— Это ваша территория?

Но мать растила его не здесь… Мати ощущал уверенность в этом. Он тосковал по какому-то месту рядом с рекой, где шумели камыши и распевали цикады.

— Наша древняя родная земля — дальше к югу. Мой лорд, она так прекрасна! Это плодородный край с водопадами, вкусной рыбой и тенистыми деревьями… — Глаза Луриана на миг затуманились от воспоминаний. — Но мы не можем вернуться туда. На пути множество предателей и шпионов. Несколько наших отправились в прежние земли… но ушли недалеко. Один сумел вернуться и рассказал нам о засаде.

Мати нахмурился. Он ощущал исходившую от стоявших вокруг него кошек горькую печаль. Она заполняла полуденный свет. Кое-кто, понимал Мати, вспоминал павших сородичей. Мордочки кошек замельтешили перед его глазами, его пронзила острая тоска, боль такая сильная, что он поморщился.

Глаза Луриана потемнели. Черное ухо сердито прижалось.

— Мы по-прежнему живем независимо от батраков; мы далеки от их жестокости и властности. Мы можем скитаться по пустыне в южную сторону; мы знаем ручьи с хорошей водой. Но мы все равно что пленники: страх перед подлостью Сюзерена держит нас близ этого холма.

Несколько кошек зарычали при упоминании этого имени, их хвосты гневно хлестнули в воздухе.

Луриан продолжил:

— Королева чувствовала, что, несмотря на ее чары, тебе нельзя оставаться в этих местах. Сюзерен никогда бы не перестал преследовать ее: в этом мире или в мире полусна она боялась, что он в конце концов ее найдет. И ты стал ее тайной, предметом ее страсти и ее любви. Сюзерен не подозревал о твоем рождении и о вере королевы в то, что лишь тайна может тебя спасти.

Та ночь, когда королева отослала тебя прочь, была самой темной в нашей жизни. Потому что мы знали: она ушла навстречу неминуемой смерти — и боялись, что и ты должен погибнуть. Я молил о разрешении пойти с ней… жизнь без королевы не имела смысла. Она отказала мне. Она сказала: «Жди у Вершины Тигровых, Луриан. Однажды мой сын придет и вернет свою Территорию. И ему понадобится твоя помощь. И как ты служил мне, ты будешь служить ему».

Мати посмотрел вокруг, на мордочки наблюдавших кошек.

— Так вы — Тигровые, союзники моей матери?

— Мой лорд, мы — то, что от них осталось. Армия Сюзерена была невообразимо жестока. Нас изгнали из древних жилищ, окружили и смяли, как цветы папируса, что растет вдоль Нила. У Тигровых не хватило сил сопротивляться им. И армия принцев сократилась до неузнаваемости за горькие века противостояния. Наша кровь смешалась с чужой. Ты, мой лорд, один остался подлинным — ты последний чистокровный наследник рода Тигровых.

Эти слова были встречены молчанием окружавших их кошек, наблюдавших за Мати с предельным вниманием.

— Мы ждали много лун, — продолжил Луриан. — Боялись, что ты никогда не придешь.

Усы Мати дернулись при упоминании о луне. Она все так же насмехалась над ним, несмотря на гибель фантома.

Командующий, похоже, ничего не заметил.

— Я просто не поверил, когда ты появился, — подросток в обществе двух безродных потеряшек. Прости мне мою дерзость, потому что в тот момент я не понимал, кто ты. И испугался, что тебя просто приманили камни.