Эдгар Берроуз - ТАРЗАН. Том 5

В конце концов давно крепившийся ван дер Бос не смог удержаться и разразился смехом. Все присоединились к нему, даже Кэрри и Джерри. Синг Тэй, в это время занятый стряпней, совсем разрядил напряжение, пригласив всех на ужин.

Жаркое из дикого кабана, куропатки с пряностями, фрукты и орехи — вот какое меню было предложено честной компании.

— Как мы шикарно живем,— заметил Дэвис с набитым ртом.

— Ни в каком отеле нам не смогли бы предложить ничего лучшего,— ответил Розетти.

— И выбор продуктов изобильный, причем никаких выдач по карточкам,— подмигнул присутствующим Тарзан.

— Даже денег не нужно. Вот это жизнь! — добавил Розетти.

— Приезжайте на Суматру после войны,— включился в беседу ван дер Бос.— Вы еще не то увидите...

Бубнович покачал головой:

— Если случится чудо и я живым доберусь до родного Бруклина — будьте уверены, до конца дней носа оттуда не высуну.

— А я — из Техаса,— в тон ему добавил Дэвис.

— Техас — это хороший штат? — спросила Кэрри.

— Самый лучший,— уверил ее Дэвис.

— Но Джерри мне говорил, что лучший штат в Америке — это Оклахома.

— Оклахома! Ну что вы! Оклахома — просто маленькая индейская резервация,— презрительно процедил Дэвис.— Вот послушайте! Техас почти в четыре раза больше по площади. Хлопка в Техасе собирают больше, чем в каком-нибудь другом штате. И кроме того — Техас первый по скотоводству. В Техасе выращивают самых крупных быков и коров, овец и мулов. В Техасе — самые большие и богатые ранчо в мире.

— И самые отъявленные хвастуны тоже родом из Техаса,— сказал Дуглас.— Если вы, Кэрри, действительно хотите знать, какой штат в Америке самый прекрасный — я вам скажу. Это — Калифорния. Приезжайте после войны в долину Сан-Франциско, и вам никогда больше не захочется жить в каком-нибудь другом месте.

— Но мы еще не слышали ничего о штате Нью-Йорк,— усмехнулся Джерри, взглянув на Бубновича.

— Нью йоркцы не любят хвастать,— ответил Бубнович на вызов.— Они не хотят оскорблять чувств жителей других штатов.

— Это уже кое-что в их пользу, — заметил ван дер Бос.

— А как насчет вашего штата, Тони? — спросила Сарина.

Розетти не растерялся и мгновенно придумал ответ:

— Ну, Иллинойс — признанный поставщик самых знаменитых в Америке гангстеров.

— Каждый американец,— вмешался Тарзан,— живет в лучшем штате, в прекраснейшем округе, в знаменитом городе лучшей в мире страны. Именно это и делает Америку великой.

— Можете быть уверены в своей правоте,— с гордостью в голосе сказал Дэвис.

— Я сделал это наблюдение, будучи в вашей армии,— продолжал Тарзан.— Каждый солдат служит в лучшем подразделении у лучшего командира и мыслит себя только победителем. Это чувство делает американскую армию несокрушимой силой.

— Ну,— заметил Джерри,— это не так уж и плохо для нации, которую считали сбродом любителей поплясать под джазовую музыку и поволочиться за девчонками. Я думаю, что мы еще удивим наш старый добрый мир.

— Вы уже удивили Гитлера и его союзников. Если бы Америка не приняла участия в войне сперва поставками оружия и продовольствия, а затем и живой силой, все было бы кончено — фашизм победил бы. Гитлер и его сообщники заполучили бы в собственность весь мир. Так что мир в огромном долгу у Америки.

— Сомневаюсь, что он когда-нибудь его выплатит,— сказал Бубнович.

— Возможно, вы правы. Мир забывчив,— согласился Тарзан.

Кэрри сидела, прислонившись к стене пещеры. Джерри опустился рядом. Сарина и Розетти, находившиеся поблизости, встали и, взявшись за руки, поспешили удалиться.

— Шримп совсем перестал стесняться, кого-либо,— сказал Джерри.— Вы знаете, он ведь всю жизнь сторонился женщин и ждал от них только подвоха.

— Вы и сами нашу сестру недолюбливали,— напомнила ему Кэрри.

— Я просто не был знаком с голландскими женщинами.

— Как мило! Вы совершенствуетесь. Но не говорите только, что в прекраснейшем штате прекрасной страны нет прекрасных девушек.

— Есть только одна прекрасная девушка в целом мире, и она не из Оклахомы.

Кэрри засмеялась.

— Вы научились говорить комплименты.

— Это не комплименты, Кэрри. Вы ведь знаете мои чувства к вам.

— Я не умею читать мысли.

— Вы — самое удивительное и чудесное создание, которое когда-либо входило в мою жизнь.

Кэрри улыбнулась:

— Члены вашего экипажа рассказывали мне, что вы талантливый пилот, капитан, и необыкновенный храбрец.

— Вовсе нет. Я, Кэрри, страшный трус. Никак не могу заставить себя произнести три коротеньких слова — духу не хватает.

Кэрри смеялась, но не помогала ему. Ей хотелось, чтобы капитан Лукас решился объясниться сам, без посторонней помощи.

— Слушайте! — выпалил Джерри.— Как вы думаете? Вам понравится жить в Оклахома-сити?

— Мне это очень понравится,— серьезно ответила девушка.

— Дорогая! — воскликнул Джерри счастливым голосом.— Я просто должен поцеловать вас. И прямо сейчас, хотя бы и при всем народе.

— Мы можем выйти наружу,— предложила Кэрри.

Их руки встретились, тихонько, стараясь не потревожить сидящих у огня товарищей, двое выбрались из пещеры.

Недалеко от входа сержант Розетти держал в объятиях Сарину. Слышались звуки поцелуев и прерывистое дыхание влюбленных. Смуглые руки Сарины крепко обвились вокруг шеи маленького сержанта.

Выйдя из освещенной пламенем костра пещеры, Джерри и Кэрри едва не наткнулись в темноте на целующуюся парочку. Джерри первым заметил их и увлек Кэрри подальше. Когда они отошли на приличное расстояние, Кэрри сказала лукаво:

— Иногда и командирам есть чему поучиться у своих сержантов...

Минуту спустя она ласково оттолкнула Джерри и, переводя дух, шепнула ему:

— Вы все-таки действительно женоненавистник, мой капитан...— ее глаза лучились счастьем и она, как и Сарина, крепко обхватила руками шею Джерри Лукаса и прижалась к нему всем телом.

Сержант Бубнович сидел у огня рядом со входом в пещеру. Сперва мимо него проскользнули, держась за руки, Розетти и Сарина, а некоторое время спустя в темноту ушли Кэрри и Джерри. Бубнович вспомнил свой дом, жену и ребятишек. Они были так далеко, а тропическая теплая ночь так упоительно дразнила сердце мерцанием звезд и пряными ароматами дивных цветов...

Джо Бубнович протянул руку к маленькой Кете, желая погладить пушистую спинку:

— Я тоже хочу влюбиться,— сказал он обезьянке,— давай подружимся, малышка!

Кета в ответ укусила его за палец.

— Никто меня не любит,— сморщившись от боли и тряся укушенной рукой, жаловался Бруклинский бродяга, и в голосе его звучала неподдельная печаль.

День за днем «иностранный легион» вел нелегкую битву с тропической природой за каждую милю пути. Часто путники бывали так измучены дорогой, что, добираясь до стоянки, падали без сил и забывались тяжелым сном, не тратя времени на приготовление ужина. Все были слишком утомлены, чтобы разговаривать. Но никто не позволял себе ни малейшей жалобы, даже в шутливой форме. Кэрри и Сарина держались наравне с мужчинами, и те очень гордились ими.