Эдгар Берроуз - ТАРЗАН. Том 5

Тарзан наклонился и поднял саблю умершего офицера, он с улыбкой на лице посмотрел на молодого англичанина, застывшего в изумлении.

— Парень — эпилептик,— сказал Смит Олдуик.— Думаю, не только он один, но и со многими из этих дегенератов случаются припадки. Но его недуг спас вам жизнь,— Смит Олдуик улыбнулся Тарзану,— будь на его месте здоровый человек, он прикончил бы вас.

Остальные охранники, казалось, были совсем деморализованы после потери лидера. Они сгрудились на противоположной стороне улицы, слева от ворот, зовя на помощь во весь голос и с надеждой вглядываясь туда, откуда доносился шум приближающегося подкрепления. Эти звуки как бы подбодрили павших духом мужчин.

Львы были уже совсем близко. К дезертирам начало возвращаться утраченное мужество. Шестеро охранников все еще стояли, загораживая собой ворота, их обнаженные сабли сверкали в свете факелов, а лица, точно обтянутые пергаментом, были искажены ужасной гримасой ярости и страха.

Нума преследовал двух убегающих воинов по улице, идущей параллельно стене, немного удаляясь от места схватки. Человек-обезьяна повернулся к Смиту Олдуику.

— Вам придется применить сейчас свой пистолет. Мы должны миновать этих парней во что бы то ни стало.

Когда молодой англичанин выстрелил, Тарзан бросился на ближайшего воина, как будто перед этим не показал, что вооруженный не является серьезным противником для тренированных фехтовальщиков.

Двое мужчин упали от первых двух выстрелов Смита Олдуика, в следующий раз лейтенант промахнулся, и тогда оставшиеся четверо разделились: двое кинулись к авиатору, а двое — к Тарзану.

Человек-обезьяна поспешил схватиться врукопашную с одним из своих противников, тогда сабля другого была бы сравнительно бесполезна. Смит Олдуик свалил одного из напавших на него, выпустив пулю ему в грудь, и нажал курок, целясь во второго. Послышался сухой щелчок, но выстрела не последовало. Все патроны его пистолета были использованы, и противник теперь уже безбоязненно бросился на него, размахивая острой, как бритва, саблей, блестевшей в пляшущем свете факелов.

Тарзан поднял оружие всего один раз и для того, чтооы отвести ужасный удар, нацеленный ему в голову. Затем он снова набросился на одного из своих противников, и прежде чем парень смог обрести равновесие и отпрянуть назад после нанесения удара, человек-обезьяна схватил его за горло.

Другой стражник, помощник напавшего на Тарзана, двигался вокруг Сцепившихся фигур, изыскивая возможность воспользоваться своей саблей, и когда он поднял ее, чтобы ударить сзади, целясь в шею человека-обезьяны, тот, почувствовав опасность, резко повернулся и подставил под удар тело своего противника, на голову которого и обрушилась вся сила удара. Раздался лишь один страшный крик, после чего Тарзан швырнул залитого кровью врага прямо на своего последнего противника.

Смит Олдуик судорожно нажимал на курок, он был теперь совсем беззащитен и потерял всякую надежду на спасение, когда понял, что барабан его пистолета пуст. Вдруг слева от него свирепое чудовище, метнувшись как молния, проскочило мимо и схватило за грудь его против ника. Один удар лапы Нумы из ямы снес полчерепа воину города Ксюджа.

За несколько секунд, которые потребовались для завершения этих быстро развивающихся событий, Отобу оттащил Берту Кирчер к воротам; сбросив засов, он распахнул створки, и, преодолев последнее сопротивление стражников, группа беглецов выскочила, покидая стены города безумцев, в манящую и спасительную темноту.

В то же мгновение с полдюжины львов высыпали им навстречу, заняв весь отрезок дороги, ведущей в город. При виде одомашненных собратьев Нума из ямы развернулся и напал на них. Только долю минуты городские львы удерживали позицию, а затем, прежде чем черный лев набросился на них, повернулись и убежали, поджав хвосты. Тарзан и его группа быстро продвигались в темноту леса, оставляя позади себя пригородные сады.

— Последует ли погоня за нами из города? — поинтересовался Тарзан у Отобу.

— Только не ночью,— ответил чернокожий.— Я был здесь рабом в течение пяти лет, но никогда не слышал, чтобы эти люди покидали город ночью. Если они уходили в лес в дневное время, то обычно ожидали зари следующего дня, прежде чем вернуться обратно. Они опасаются проходить места, населенные черными львами, после наступления темноты, но завтра они последуют за нами и, о, бвана, тогда-то наверняка доберутся до нас, до тех из нас, которые останутся в живых после того, как мы будем проходить мимо мест, где живут в лесу черные львы.

Когда беглецы миновали сад, Смит Олдуик перезарядил свой пистолет и загнал патрон в ствол. Девушка тихонько шла посередине между Тарзаном и авиатором.

Внезапно человек-обезьяна остановился и повернулся лицом к городу. Его могучий торс, облаченный в желтую тунику солдата короля Хурога, ясно был виден остальным при ярком свете звезд. Его спутники были поражены, увидев, как он поднял голову, и вдруг окрестность потряс сорвавшийся с его губ мощный рев льва, призывающего на помощь своих собратьев.

Смит Олдуик почувствовал, как дрожь пробежала по его телу, а у Отобу глаза вылезли из орбит от удивления, и он, дрожа, упал на колени. Девушка тоже затрепетала, она почувствовала, как неистово забилось ее сердце, и она придвинулась ближе к зверю-человеку, пока плечом не коснулась его руки. Движение это было непроизвольным, и какое-то мгновение она вряд ли сознавала, что сделала, затем тихо отступила назад, благодарная случаю и тому, что свет звезд не был достаточно ярким, чтобы ее компаньоны могли заметить это невольное движение и последующую краску смущения, залившую ее щеки. Однако девушка не стыдилась того чувства, повинуясь которому, она приникла к руке человека-обезьяны. Она испугалась лишь того, что Тарзан заметит ее мимолетную ласку, и это еще больше оттолкнет его от нее. Из открытых ворот города безумцев послышался ответный рык. Небольшая группа беглецов остановилась в ожидании. Вскоре они увидели величественную фигуру черного льва, приближавшегося большими скачками по тропе. Когда он присоединился к ним, Тарзан запустил пальцы одной руки в черную гриву и снова двинулся в сопровождении зверя прямиком к лесу.

Позади, в оставленном городе, поднялась настоящая буря ужасных звуков: рев львов смешивался с хриплыми криками попугаев и воплями и хохотом сумасшедших, тишину прорезал пронзительный визг ярости и досады.

Входя в мрачную и таинственную темноту леса, девушка вновь непроизвольно придвинулась ближе к человеку-обезьяне, и на этот раз Тарзан почувствовал ее прикосновение.

Сам не испытывая страха, он однако понимал, как должно быть страшно юной девушке, оказавшейся в гуще кровавых событий. Движимый внезапно добрым побуждением, он, найдя ее руку, сжал тоненькие пальчики в своей ладони, и так они продолжали свой путь, пробираясь почти ощупью по ночной тропе.