Эдгар Берроуз - ТАРЗАН. Том 4

Он шел, поглядывая по сторонам, так как завтрак его был весьма легким из-за отсутствия провизии. Следовало подстрелить из люгера какую-нибудь дичь и утолить голод.

Неожиданно прямо на него из жесткого кустарника выскочил кролик. Меткий выстрел — и животное свалилось замертво. Эрих мысленно еще раз возблагодарил небеса за то, что так много времени посвятил тренировкам в стрельбе из пистолета. Ведь патроны в его положении следовало беречь.

Он развел костер, изжарил кролика, насадив его на деревянное подобие вертела, и с аппетитом поел душистого, отдающего дымком мяса. Насытившись, он закурил трубку и принялся размышлять, ведя счет своим неприятностям и сортируя их на важные и пустяковые.

Характер у Эриха был веселый и жизнерадостный. Он не терял мужества ни при каких обстоятельствах. Вот и сейчас он решил, что нет повода впадать в уныние. Нужно беречь силы, так как трудности в одиноком походе предстоят немалые, но впадать в отчаяние пока нет причин.

Долго Эрих карабкался вверх, к перевалу. Он нарочно выбирал путь подлиннее. Опытный альпинист берег силы, ибо кратчайшая дорога требовала предельного напряжения. Обходя крутые кряжи, он часто присаживался в тени на отдых.

Ночь застигла его на подступах к перевалу, почти у самой вершины. Опыт подсказывал, что за этой вершиной откроется неведомый горный кряж, а что будет там, за ним? Эрих предвкушал то зрелище, которым он насладится уже завтра, а пока следовало позаботиться о ночлеге.

Завернувшись в грубошерстное одеяло, которое лежало в походном рюкзаке, Эрих улегся прямо на земле, укрывшись от ветра за скоплением валунов. Снизу из леса до его ушей долетали знакомые звуки джунглей, несколько приглушенные расстоянием. Где-то там, в ночной тьме, ныли голодные волкb, яростным рычанием заявлял о себе вышедший на охоту лев, безумными голосами хохотали гиены.

Перед рассветом Эриха разбудило ворчание голодного леопарда. Этот звук раздавался откуда-то поблизости — похоже, что из соседнего ущелья. Леопард — опасный сосед. Эрих пожалел о том, что с ним нет его крупнокалиберного винчестера. Встретиться с голодным свирепым хищником, имея в руках лишь люгер, совсем не улыбалось молодому человеку.

Но Эрих не испугался, а лишь озаботился. Он знал — маловероятно, что леопард выберет его в качестве добычи и нападет. Дикие горные кошки хитры и расчетливы. Но осторожность не мешала. Огонь отпугнет хищника.

Хрустальный горный воздух за ночь остыл. Эрих развел костер. Тепло костра показало ему, как он продрог. Эрих порылся в рюкзаке и натянул на себя шерстяной свитер. Он сидел, подкармливая прожорливое пламя сухими стеблями горной травы, жесткой, как дерево, и сучьями, собранными накануне. Он услышал в ночной тиши какой-то подозрительный шорох, будто крадущиеся шаги. «Леопард»,— подумалось Эриху. Но как он ни всматривался в темноту, не заметил зеленых точек фосфоресцирующих глаз.

Потом он, должно быть, уснул, разморенный теплом костра. Первое, что он увидел, открыв глаза, был слепящий дневной свет. Костер погас. Эриха бил озноб. Он быстро встал и, не теряя времени на завтрак, продолжил свое восхождение.

Вершина хребта манила к себе. Какие горизонты откроются за ней его беспокойному взору? Хотя рассудок охлаждал фантазию, предупреждая, что за одной горной грядой, скорее всего, последуют вторая и третья, но вопреки рассудку очень хотелось, чтобы с вершин перевала глазу открылось нечто волшебное — затерянная земля, населенная необычным племенем из легенды банту.

Такие мечты скрашивали долгий и трудный путь альпиниста. Наконец Эрих фон Харбен преодолел последний подъем, и вот, обвеваемый резким ветром, дующим с ледников, он стоял на самой вершине.

Перед ним простиралось довольно ровное, кое-где пересеченное расселинами плоскогорье. То тут то там на чахлой почве росли небольшие жалкие деревца. Местность выглядела унылой и бесплодной. А за плоскогорьем вставал новый хребет. Все, как и предвидел трезвый рассудок. Чудес пока не было. Только странное смещение перспективы как-то настораживало. Казалось, что между плоскогорьем и встающим за ним горным кряжем пространство теряет геометрическую четкость и залито каким-то молочным туманом. Сердце юноши забилось от предчувствия тайны.

Что же находится между плоскогорьями и скалистыми утесами? Неужели лощина? Юноша, забыв о голоде и усталости, двинулся на север, пересекая плоскогорье наискось, туда, где клубился белесый туман.

Пройдя половину дороги, Эрих забеспокоился. Местность, по которой он шел, была иссушенной и бесплодной. Никаких следов живых существ он не заметил на протяжении всего пути. Так можно и с голоду умереть, если картина не изменится и по достижении северной границы этой каменной пустыни.

Такие мысли начали угнетать жизнерадостного юношу. И вот его глазу предстала волшебная картина. Горы как бы вырастали перед ним из пустоты. Пространство, по которому он шел, обрывалось — дальше следовал провал, заполненный как бы морем. Морем не воды — воздушным, но бездонно глубоким.

Дойдя до границы, разделяющей каменную стихию и воздушную, юноша замер, пораженный. Плоскогорье отвесной стеной обрывалось у самых его ног. Он стоял на краю огромного каньона. Чудовищный каньон был подобен тому, который образован знаменитым американским ущельем Колорадо, но этот выглядел даже грандиознее.

Мрачные стены каньона были исполосованы трещинами, образованными ветрами и промытыми водными потоками. Скалы поднимались вверх причудливыми куполами и островерхими минаретами. Хорошо просматривался огромный простор дна ущелья, казавшегося с громадной высоты плоским, как биллиардный стол.

Эрих, охватив восхищенным взглядом величественную панораму, принялся рассматривать детали этой картины, напоминавшей ему детство и книжку, подаренную на именины... Тонкой папиросной бумагой прикрыта иллюстрация-гравюра. Книжка дорогая, иллюстрация выполнена замечательно, цветными штрихами. Сколько ни смотри, все новые и новые детали улавливает восхищенный взгляд...

Так и здесь. Тонкий, как папиросная бумага, туман понемногу таял под горячими лучами солнца. Эриху казалось, что противоположная стена каньона находится в милях пятнадцати-двадцати от него, а он стоял в самом узком месте гигантской расселины. Даже примерно не удалось ему определить истинные размеры земли, раскинувшейся между двумя горными стенами. Она простиралась с востока на запад не менее, чем на 25—30 миль.

Почти под ним было то ли большое озеро, заросшее глянцевитой зеленью, то ли болото. Оно занимало приличную часть восточного края каньона. Несколько водных потоков стремились к нему. Их берега окаймляли тростниковые заросли. А в самом озере, ближе к северному берегу, находился довольно' широкий остров сухой земли. Три извилистые водные ленты были хорошо заметны. Имелась еще одна, песчаная, по-видимому, дорога. Западную часть каньона занимал густой лес, а между лесом и озером виднелось пастбище. Крохотные сверху, как муравьи, двигались по зеленому полю фигурки — это паслись животные.