Виталий Танасийчук - Невероятная зоология (Зоологические мифы и мистификации)

"На южном склоне долины, на расстоянии примерно 500 метров, по снежнику двигалось существо необычайного облика, напоминающее человеческую фигуру, но только сильно сутулое. На белом фоне было отчётливо видно, что ноги оно расставляет широко, а руки у него не длиннее, чем у обычного человека. Прошло минут пять. Фигура скрылась за поворотом.

Через три дня… в этой же долине после захода солнца я снова увидел знакомую фигуру. Длилось это недолго, так как она скрылась в чёрной впадине, возможно пещере… Мне говорят: почему вы не поднялись туда, где двигалось человекообразное существо, и не обследовали впадину, куда оно скрылось? Так могут рассуждать только люди, не знающие Памира. Фигура находилась на большой высоте на совершенно отвесной скале. Туда и опытному альпинисту невозможно забраться".

8.3. Так "ксы-гииик" спит, рисунок В.А. Хахлова

Рассказ Пронина заинтересовал многих — и воспламенил воображение людей, стремящихся к необычайному и таинственному. Задумались над ним и учёные. Условия Памира близки к гималайским, да и находятся эти горные системы не так уж далеко друг от друга. И если снежный человек есть в Гималаях, то почему же ему не оказаться на Памире?

Открытие ближайшего родственника человека, неведомо как сохранившегося до наших дней, было бы крупнейшим событием в антропологии, перевернуло бы многие устоявшиеся схемы. Увидеть таинственного родича, наблюдать за ним, сфотографировать, а может быть, и поймать было бы не просто сенсацией, а замечательным открытием.

Так думал и Борис Фёдорович Поршнев (1905–1972), уже многие годы изучавший проблему становления человека. Доктор исторических и доктор философских наук, лауреат Государственной премии, автор многих книг, он обладал обширнейшими знаниями в области многих гуманитарных наук — от истории средневековой Франции до антропологии и социальной психологии. В существование снежного человека он поверил безоговорочно, сообщение Пронина воспринял как призыв к действию — и направился на приём к президенту Академии наук А.Н. Несмеянову.

Президент заинтересовался — ещё бы, появилась возможность найти "советского" снежного человека раньше, чем его обнаружили западные учёные и альпинисты. Проблеме снежного человека было посвящено заседание Президиума Академии 31 января. Идею поисков нашего "родственника" поддержали академики — математик А.Д. Александров, знаменитый физик И.Е. Тамм. Они оба — опытные альпинисты; годом раньше Тамм руководил экспедицией на Памир (а в том же 1958 году стал нобелевским лауреатом). С ними согласились зоологи — профессора Г.П. Дементьев, С.Е. Клейненберг, палеонтолог Н.И. Бурчак-Абрамович.

В итоге было решено организовать специальную комиссию для изучения вопроса. Председателем её стал Обручев, его заместителями — Поршнев, Клейненберг и директор Памирской станции Таджикской Академии наук Кирилл Владимирович Станюкович. Выдающийся геоботаник, он работал на Памире с 1936 года и прекрасно знал эту горную страну. Ему и поручили возглавить и провести экспедицию, на которую выделили весьма солидные средства.

Эта удивительная по своей задаче экспедиция была задумана как комплексная — с зоологической, ботанической и этнографической группами. В помощь им придали отряд альпинистов, опытных охотников-барсоловов, натасканных на запах шимпанзе служебных собак с проводниками. В зоологическую группу вошло пять зоологов, в том числе трое моих коллег, сотрудников Зоологического института; четвертый позднее тоже стал сотрудником института — и более того, заведующим Зоологическим музеем.

В группе ботанической специалистов было гораздо больше. Станюкович не очень верил в существование снежного человека, а экспедиция давала возможность исследовать растительность малодоступных районов Памира, произвести геоботаническую съёмку. Конечно, участвовал в экспедиции Поршнев, и здесь начала свой поиск снежного человека Жанна Иосифовна Кофман — врач-хирург, альпинистка, участница битвы за Кавказ, отсидевшая шесть лет в сталинских лагерях.

Работы велись с ранней весны до поздней зимы в двух малодоступных частях Памира, наименее затронутых влиянием человека. В первую очередь это была долина Балянд-киик, где побывал Пронин — и соседняя долина Пшарта. Кроме того, предполагались работы в районе Сарезского озера. Этот огромный водоём возник после катастрофического землетрясения в ночь на 19 февраля (по новому стилю) 1911 года. Часть соседней горы, объёмом более двух кубических километров, обрушилась на кишлак Усой, мгновенно похоронив всех его жителей — кроме троих, отлучившихся в соседний кишлак. Реку Мургаб перегородил завал высотой более 500 метров и шириной 3 с лишним километра. Вода реки стала прибывать, затопив кишлак Сарез, от которого получило своё название огромное озеро длиной 75 километров, 500 метров глубины и объёмом в 17 кубических километров. Местность обезлюдела, попасть к озеру (оно находится на высоте 3260 метров) стало возможно только через труднодоступные перевалы.

Ещё в марте на Сарез была отправлена разведочная группа — бывалый памирец ботаник Л. Ф. Сидоров и двое студентов-географов. Преодолевая каменные завалы, временами становясь на лыжи, они пробрались в долину Западного Пшарта и дошли до Сарезского озера; лёд на озере отошёл от берегов, пройти по нему и обследовать окрестности было нельзя. Всюду было множество следов — волков и лис, горных баранов и козлов, снежных барсов и котов-манулов. Но следов, похожих на человеческие, они не встретили и, вернувшись в Мургаб — "столицу" Восточного Памира, отбили телеграмму: "Задание выполнили тчк никаких следов Иванова не нашли". Под Ивановым подразумевался галуб-яван, или — как позднее его называли в экспедиции — "голубчик Иван".

К середине июня на Памирской биостанции в местечке Чечекты, на высоте почти 4000 метров, собралась вся экспедиция. Первая группа — четыре зоолога, ботаники, альпинисты, проводник с собакой, караванщики с десятью вьючными лошадьми — отправилась к Пшарту и Балянд-киику. В качестве приманки для "голубчика Ивана" вели двенадцать коз, доставивших в пути немало трудностей.

Гидролог Пронин, с рассказа которого началась вся эпопея, в экспедиции не участвовал — но подробно описал местность, где увидел "нечто". На месте оказалось, что с его рассказом, мягко говоря, не всё было в порядке. Как позднее писал Станюкович, с того места, где находился Пронин, до того, где шёл снежный человек, было не 500, а 2000–2500 метров. На таком расстоянии отличить человека от медведя или другого животного без бинокля было невозможно.