Павел Мариковский - По Семиречью

Разглядывая тушканчиков, краем глаза я неожиданно увидел почти рядом с собой их мать. Пришлось зверьков быстро положить обратно. Она примчалась к норе и, насторожив свои длинные ушки, вглядывалась в непрошеных пришельцев выпуклыми черными глазами. Потом заскочила в свой дом, быстро-быстро мордочкой выгладила ход, убрала лишнюю землю, разровняла постель и уложила на нее своих детей, выскочила наверх, опять внимательно поглядела на меня, почистила мордочку, обскакала вокруг свое жилище и снова скрылась. Но ненадолго. Снова выбралась наверх, будто желая узнать, что мне здесь, собственно, надо возле ее дома с маленькими детками. Но я сидел смирно, и мы расстались друзьями.

— Какой милый зверек! Вы подумайте, какой красавец! — восхищался Юрий. — А какие глаза, сколько в них материнского чувства, тревоги за детей, озабоченности! Нарисовать бы ее с длинноногим детенышем, — продолжал художник, вспоминая встречу с тушканчиком. — Ну чем не мадонна?!

Солнце стало еще жарче, чаще перегревается мотор. Хочется пить. Пора сделать передышку, пообедать.

Холмы сгладились. Появились редкие кустики саксаула. Место для обеда отличное, дров — хоть отбавляй. Вот только везде всякие норы, но не обязательно, чтобы из каждой ползли блохи. К тому же блохи специфичны: приучились пить кровь только определенного хозяина, большей частью одного вида.

Быстро разгорается костер из саксаула, закипает чайник. В жару только горячий чай утоляет жажду. Разостлан тент для еды. Но едва я уселся на стульчик, как рядом что-то зашипело, забулькало, тоненькой струйкой под землю посыпался песок, обнажая вход в нору. В ее темноте блеснула пара черных глаз. Кто там такой? Придется откопать хозяина норки.

Два-три взмаха лопаткой — и с нее вместе с песком сваливается совсем неожиданное существо, плоское, как лепешечка, розовое, сверху утыканное короткими и редкими шипиками, расположенными в несколько правильных продольных рядов. Настоящая пластмассовая щетка для головы! Снизу колючей лепешки торчало пять коротеньких культяпок, одна из которых как будто была головой, а остальные четыре — ногами. Ни глаз, ни рта на голове различить было нельзя.

Розовая лепешка не подавала признаков жизни, но, едва я прикоснулся пальцем к иголочкам, она резко вздрогнула, чуть поддала туловищем кверху и слегка пискнула. Я невольно отдернул руку.

А в норе еще громче зашипело и забулькало, показалось еще несколько таких же розовых лепешек, высунулась остренькая мордочка пустынного ежика.

— Еще одна мадонна! — говорю я Юрию. — Что-то они сегодня часто встречаются: едва ли не на каждой остановке.

Жаль беспокоить почтенное семейство, придется прикопать норку и самим отодвинуться подальше.

Долгая и утомительная дорога по пескам вдоль железнодорожного пути надоела, нас манит сверкающая синевой полоска Балхаша. Впереди на горизонте, полыхающем в мареве испарений, появляется темный, неясный предмет. Вскоре перед нами маленький разъезд с водонапорной башней. Здесь последний раз наполняем пресной водой канистры. Отныне на нее строжайшая экономия.

Теперь железная дорога позади, и наш путь — к озеру. Пустыня исчезла. Вокруг зеленый ковер лугов, тростники, между ними вдали поблескивает река Аягуз. Она течет из Центрального Казахстана и впадает в Балхаш. Озеро совсем близко. Осталось проехать зеленую низинку — пойму реки. Тут, по рассказам, хороший мост, хорошая и дорога. Но наш путь неожиданно кончается. Дорога упирается в болото, самое настоящее, поросшее зелеными травами. За ним навстречу нам медленно движутся машины, урчат, надрываются моторы, из-под колес летит грязь. Вскоре возле нас останавливаются два газика-вездехода и одна грузовая машина с двумя ведущими мостами.

— Сюда пробраться на этой мелюзге? — с удивлением говорит большой, грузный человек из газика — судя по всему, начальник всей компании. — Вы с ума сошли! По Аягузу прошел паводок, после него все занесло. Вон, видите, болото выросло. И через мост льет вода. Заворачивайте назад. Пропадете!

— У меня до сих пор колени дрожат, — говорит болезненного вида человек из второго газика. — Так трудно было! Река глубока, настоящая бездна, вода несет. Чуть в сторону — и булькнешь с головой, не выцарапаешься!

И еще всякие доводы.

В голове не укладывается представление о неожиданном препятствии. Все наши расчеты, все мечты о голубом Балхаше с неведомыми дорогами, интересными зверями, птицами и насекомыми — все шло прахом. Не может быть, чтобы вот так все сразу оборвалось.

И невысказываемое желание: скорее уезжайте, друзья наши советчики, нам надо осмотреться, подумать. У нас не мелюзга, а «Комар», оснащенный всем необходимым на случай дорожных препятствий. Наши неожиданные знакомые устали после трудного пути. Им хочется пить, и наши драгоценные запасы воды кружка за кружкой исчезают в сухих глотках. Впрочем, говорят, теперь в переполненной реке вода совершенно пресная, не то что в обычное время, когда в устье она насыщена солями.

Путь к озеру, оказывается, прерван уже около месяца. Весна была дождливой. И газики с грузовиком прошли первыми. Они пробили колею через низинку, продавили жидкую грязь, и нам будет легче. Будем рисковать пробиваться вперед во что бы то ни стало. Засядем — подождем случайного трактора, машины день, два, пусть даже неделю.

Липкая грязь разлетается в стороны, но «Запорожец» ползет вперед, хотя и тяжело ему, бедному. Вот позади низинка. Мост же страшен. Его почти не видно. Над водой лишь кое-где торчат бревна, возвышается участок дамбы из камней. Вода так сильно бьет, что трудно удержаться на ногах. По сторонам дамбы несколько метров глубины. На берегу реки сидит пожилой человек с удочками.

— Не суйся, парень. Потонешь!

Он сильно занят, судаки все время берут блесну, и большие рыбы, сверкающие серебром чешуи, одна за другой мелькают в воздухе.

— Не суйся! Говорю тебе, не суйся! — повторяет он.

Нелегко таскать острые, тяжелые камни. Душно, жарко, кусают комары. Но решимость придает нам силы. Несколько часов напряженного труда проходят незаметно. Главное не только мост, труден крутой выезд на противоположный берег, покрытый вязкой глиной. Через него бьет вода. Мы его тщательно вымащиваем камнями.

Переносим все вещи. Машина свободна от груза. Если ее сорвет с подводной дамбы, то некоторое время она продержится на плаву, и тогда, быть может, ее снесет на более мелкое место.

Ломики на сборной жесткой основе вбиты в землю. За них укреплен трос. Другой конец его зацеплен за машину, посредине — лебедка. Ну, теперь будь что будет!

Медленно-медленно преодолен мост. Впереди подводная дамба с крутым глинистым выездом. Наверное, со стороны страшно смотреть на крохотную машину в бурно несущейся воде. Внимание обострено до крайности. Юрий кричит и размахивает руками. Он выбирает свободный трос, приготовился накручивать его на лебедку. Привстал рыбак, забыл о своих удочках.