Жак-Ив Кусто - Жизнь на краю земли

Теперь Роса, как и все, живет в лачуге из досок и толя. Раньше, когда кауашкары были свободным и гордым племенем, они строили хижины из веток и тюленьих шкур.

С этими-то людьми (можно было бы сказать «с этими бывшими людьми», если бы мучительные проблески ясного ума или пронизанной отчаянием гордости не мелькали порой в их глазах) и живут бок о бок вот уже много недель Мишель Делуар, Бернар Дельмот и их товарищи. Они пытаются полюбить этих несчастных.

Одно из наиболее удручающих свидетельств утраты кауашкарами племенных традиций состоит в том, что они разучились веселиться, забыли, что такое праздничный наряд. Хотя основную часть времени они и жили почти обнаженными, но для самых важных событий умели изготовить себе великолепные наряды. Теперь же они весь год таскают поношенную одежду белых и не помнят, что значит слово «смех».

Раньше в дни празднеств кауашкары искусно украшали себя. Женщины надевали ожерелья из фиолетовых и перламутровых ракушек (караколей), которые нанизывались на нити, сделанные из сухожилий кита, вперемежку с круглыми раковинами и бусинами из отшлифованной кости. Мужчины носили такие же украшения на голове в виде повязки. На некоторые праздники они наряжались в «галстуки» из птичьей кожи, покрытой еще остатками белого пуха. На руки и на ноги надевали браслеты из перьев чайки или даже белой цапли — самой изящной птицы этих краев. Или же надевали на голову кожаную шапочку с прикрепленными наверху крыльями чайки… Иногда они наряжались в накидки из меха выдры, котика, гуанако или нутрии, сшитых нитями из сухожилий кита. Ремешок из тюленьей кожи, к которому прикреплялся этот кусок меха, служил им при случае и набедренной повязкой.

Но особенно, как все индейцы и как большая часть «дикарей», кауашкары любили раскрашивать тело в яркие цвета — красный, белый и черный. Красную и белую краски получали из глины — на архипелаге ее хватает; черную изготовляли просто из древесного угля, растертого с жиром. Мореплаватели прошлых веков описывали (зачастую слишком кратко и насмешливо), как они раскрашивали тело. Одни упоминают о «телах и лицах сплошь в красную крапинку, за исключением нескольких черных и белых пятнышек» (Ладрильеро [39] Ладрильеро, Хуан; Сармиенто, Педро — испанские мореплаватели эпохи Великих географических открытий. В 1579 1580 годах Педро Сармиенто составил первую карту ), другие — об «обнаженных телах, обмазанных красной глиной» (Сармиенто).

Между людьми и тощими плешивыми собаками сложились странные отношения; иногда люди бывают жестоки с собаками, а иногда проявляют к ним уважение, совсем как к человеку.

Один кауашкар построил эту любопытную «конуру» на кладбище; мы так и не сумели узнать, строилась ли она для души собаки или у нее какое-то другое предназначение.

Есть также рассказы о людях с раскрашенным красной краской липом и птичьими крыльями на голове; о людях, чьи тела целиком закрашены белыми, черными и красными полосами; о людях, у которых «тела вымазаны землей, древесным углем, красной охрой, белой краской и тюленьим жиром вдобавок» (Фицрой); о мужчине, у которого все тело было выкрашено в красный цвет: он ждал, пока жена рожает в семейной хижине, — и т. д.

Теперь символический язык украшений и грима, несший эмоциональную и духовную нагрузку, исчез. Поколение стариков, умерших в 20-30-е годы нашего века, должно быть, еще знало смысл масок и предметов, предназначенных для самых тайных обрядов. Теперь же это знание окончательно утрачено.

«Кауашкары, которых мы встретили, — пишет Мишель Делуар в своем „Дневнике“, — давно отказались от украшений, нарядов, перестали раскрашивать лица и тела. Еще несколько лет назад мужчины любили получать в подарок дешевые кольца, шейные платки ярких расцветок, перчатки, поношенные форменные пиджаки и гордо разгуливали в этой нелепой разношерстной одежде. Точно так же женщины оценили появление на островах помады и румян, и когда в Пуэрто-Эдене останавливались суда, то, прежде чем подняться на борт и предложить на продажу свои поделки, они долго приводили себя в порядок. Теперь же они идут на корабль в лохмотьях, идут просить милостыню…

На примере истории одежды кауашкаров можно проследить судьбу этого народа в целом. Сначала они ходят обнаженными и пользуются шкурами (если не считать обрядов) только ночью, укрываясь ими от холода. С приходом белых они меняют ценные шкуры выдр и котиков на дешевые европейские ткани. Нанимаясь на суда, промышляющие тюленей, кауашкары охотно перенимают верхнюю часть костюма „цивилизованного человека“, но носить брюки отказываются, потому что они их стесняют (на фотографиях 20-х годов кауашкары запечатлены в одних рубашках и пиджаках). Когда по постановлению президента Чили их сгоняют в лагерь, им выдают поношенную армейскую одежду. И наконец, брошенные всеми, они прикрываются лохмотьями — платьями из старых мешков и кое-как залатанными брюками.»

Отряд «Калипсо» благодаря помощи доктора Клэр-Василиадиса мало-помалу сближается с последними представителями народа каноэ.

Мишель Делуар снимает на пленку печальную историю взрослого кауашкара, еше воодушевляемого желанием делать что-нибудь своими руками. Три года назад этот кауашкар принялся строить лодку. Однако он настолько беден, что, когда в Пуэрто-Эден заходит большой корабль, может купить зараз лишь несколько гвоздей. Тогда его работа немного продвигается вперед, но потом снова останавливается — до появления какого-нибудь следующего судна…

Или, например, Роса, мать одного из семейств, входящих в общину кауашкаров. Она тоже привлекает интерес кинооператоров. Целую неделю Роса тщательно мастерила лодку из коры; потом она плела корзину традиционного образца: раньше в такие корзины женщины складывали собранный «урожай» (в те времена, когда они нагишом ныряли за мидиями в ледяную воду на 20-метровую глубину). Процесс изготовления этих корзин долгий и трудный. Чтобы тростник стал гибким, его нужно умело обработать над огнем, а потом его надо жевать зубами. И только после этого можно приниматься за работу. Плетут корзину таким образом, чтобы ее можно было приплюснуть и сделать плоской — тогда она не будет мешать под водой, — кропотливая работа, потребовавшая особых стараний Росы. И удалась она ей великолепно! К сожалению, эта корзина — лишь поделка для туристов. В лагере кауашкаров такими корзинами никто больше не пользуется; женщины, собирая на берегу моллюсков (как я говорил, они больше не ныряют за ними), складывают их в пластиковые сумки…