Мария Плахова - К островам Индийского океана

Плавание через пролив делают опасным не только частые туманы и приливы, но и сильные поверхностные течения, а также восточные и западные ветры. Неудивительно, что Гибралтар приобрел печальную славу места многочисленных кораблекрушений.

Прибрежные страны серьезно обеспокоены возможностью аварий нефтеналивных танкеров, так как проливом идут крупные партии нефти из стран Персидского залива, из Ливии и Алжира. За один лишь 1982 год по Гибралтарскому проливу было перевезено около пятидесяти миллионов тонн сырой нефти.

Странный город на шести квадратных километрах суши. Герб Гибралтара — замок и ключ, может быть, потому, что на протяжении столетий подбирают к нему «ключи» различные государства.

В 1713 году Утрехтский договор закрепил Гибралтар за Великобританией, однако конфликт остается не решенным и в наши дни. На рейде военной базы порта стоят эсминцы, наготове ракетные установки, в недрах пещер — железобетонные сооружения. Да и сама скала оделась в панцирь, значительная часть ее поверхности покрыта оцинкованным железом для сбора питьевой воды.

Неприступная с севера и востока гора лишь к западу имеет пологий склон.

Уже давно стою на палубе в светлом кружке дежурной лампы, бак в полной темноте, выключены все источники света, что мешают работающим в рубке.

Черненым серебром поблескивают волны, где-то неподалеку, невидимый, спит удивительный город. Воображение рисует сбегающие вниз террасы древней крепостной стены, строения смешанной испанской, мавританской и генуэзской архитектуры, узкие, похожие на тоннель улочки в скалах.

Насвистывая, деловым шагом спешит куда-то штурман Валихов.

— Скажите, это огоньки Гибралтара?

— Это огоньки проходящих судов. А Гибралтар прошли уже. Час назад.

«26 февраля, в 01.00, прошли Гибралтарский пролив и вошли в Средиземное море» — из дневника экспедиции.

Так, выйдя из каюты в Атлантике, возвращаюсь назад уже в Средиземном море.

Идем Средиземным морем.

С утра погода одаряет мир ярким солнцем и голубыми водами. Кое-кто, поспешно сбросив рубашки, подставляет лучам белые спины. Но радость длится недолго: небо хмурится, тучи скрывают солнце, и корабль вновь начинает ложиться с боку на бок.

Алексеев работает на палубе, «примеряется» к портрету доктора биологических наук Бельковича. Всеволод Михайлович возглавляет группу биоакустики и представляет на корабле дельфиньи интересы. Он уже основательно загорел, округленностью черт лица похож на Ломоносова. Высок, представителен, мягок, чуть ироничен, интересуется искусством. Алексеев полагает, что Белькович похож на римских философов и ему очень пошла бы тога. Но тоги нет. Всеволод Михайлович в обычной клетчатой ковбойке, рассказывает о работе своего отряда:

— Задача наша — выяснить численность китообразных в районе Индийского океана, ведь подобные данные фактически отсутствуют.

— И в чем причина?

— Видите ли, район этот никогда не был промысловым. Цель нашей группы — изучение дельфинов.

— Я надеюсь, вы не собираетесь их ловить и убивать?

После моего вопроса наступает пауза, но Белькович интеллигентный человек, поэтому ограничивается удивленным взглядом и вежливо отвечает:

— Нет, нет, с чего вы взяли? Работу моей группы можно назвать «пассивной», задача наша — получить сравнительные данные поведения дельфинов. Сложность в том, что шумы корабля заглушают голоса моря, в том числе и дельфиньи. По методике акустических исследований нам придется уходить от судна на шлюпке, чтобы избавиться от шума его двигателей: ведь корабль — это большая мембрана.

— Надо признать, — продолжает Белькович, — мы еще очень мало знаем океан. Однажды в шестьдесят пятом году капитан ледокола заметил в воде странное существо с длинной, почти семиметровой шеей и дал указание подойти поближе, но животное нырнуло и скрылось. Его стали преследовать со скоростью тридцать узлов, но так и не могли догнать.

— И как такому капитану ледокол доверили!

— Это почему же?

— Не мог догадаться фотографию сделать — в документальном веке живем, словам никто не верит.

— И верно, — задумчиво говорит Белькович, непонятно только, признает ли он недогадливость капитана или согласен с торжеством документа. — А вы знаете, этот капитан сказал мне, что фотоаппарат под рукой лежал. Все так поражены были увиденным, что в первую секунду никто не догадался его использовать, а позже преследуемое животное скрылось под водой.

В мастерской Алексеев обвиняет меня в бестактности:

— Ты что, не веришь, что природа не торопится открывать свои тайны? Почему бы не быть в Ледовитом океане такому чудовищу? А что ты скажешь насчет озера Рейстрек? В Калифорнии, в ложе пересохшего озера, камни не желают лежать как им положено, а самостоятельно двигаются, на это указывают следы на песчаном дне. Обломки до пятнадцати килограммов весом пускаются в путь, преодолевая расстояния в десятки метров! Ученые до сих пор не нашли объяснения этому феномену! Сначала предполагали, что влага, оседая на песке, играет роль смазки, то есть камни передвигает ветер. Только потом обнаружили, что камни путешествуют в противоположном ветру направлении! Ну, что ты на это скажешь?

— Ничего не скажу. Камни камнями, но Лох-Несси из Ледовитого океана…

— Ах так! А как ты объяснишь, что в черепах людей эпохи мезолита и неолита находили следы прижизненно выполненных трепанаций с полным или частичным заживлением?

Мне ничего не приходится объяснять, ибо в мастерскую заходит «на огонек» Нелли Константиновна Калинина, инженер-оптик, и Алексеев подучает поддержку.

— Вполне могло быть такое животное, моряки парусных судов не раз сообщали о гигантских кальмарах и невиданных морских змеях, — подключается новый собеседник. — К сожалению, все непонятное принято считать оптическим обманом. Лично со мной такой случай был. В одной из экспедиций в ясную лунную ночь я вышла на верхнюю палубу и вдруг четко увидела на небе лунную радугу. Побежала в лабораторию, где работал авторитетный ученый, рассказываю, что видела… «Вы этого не могли видеть, потому что этого не могло быть!» — довольно резко возразил он, но все-таки пошел со мной. Как всегда происходит в подобных случаях, необычная радуга исчезла. На лице ученого появилась скептическая улыбка, но тут на небе вновь вспыхнула и заискрилась световая дуга — «лунная радуга», иначе не назовешь. Так я убедилась, что надо верить в загадочные явления, даже если они не подкреплены документами!