Мария Плахова - К островам Индийского океана

— На горе. Ампер мы имеем дело с удивительным творением природы, — считает начальник этого рейса, доктор технических наук Вячеслав Семенович Ястребов. — Базальты изливались из недр в период активной жизни вулкана, причудливые формы, создающие полную иллюзию каменной кладки, — не что иное, как рассеченные трещинами породы.

Однако, если гора Ампер могла быть островом, почему бы не существовать на нем цивилизации атлантов? Считают, что двести тысяч лет назад остров мог занимать достаточно большую площадь.

Снимки показали: под водой есть сглаженное эрозией плато, на котором могли жить люди!

Подводный обитаемый аппарат «Аргус», которому на этот раз не удалось открыть Атлантиду, был нам хорошо знаком, как и чреватая опасностями и трудностями работа акванавтов. Однажды…

…Однажды, когда в Краснодарском крае вовсю буйствовала весна, почтальон вручил нам в Москве удивительную телеграмму: «Срочно выезжайте под воду погружением, "Аргуса"». Расшифровать ее было несложно: в Южном отделении Института океанологии, неподалеку от Геленджика, готовили к погружению подводный обитаемый аппарат «Аргус».

Сравнительно недавно в арсенале исследователей океана появилось новое средство, с помощью которого геологи могут собственными глазами увидеть рельеф дна, — подводные обитаемые аппараты. Они могут опускаться на глубину до двух километров с тремя членами экипажа на борту и системой жизнеобеспечения на трое суток, с обычным рабочим погружением, не превышающим восьми часов.

«Аргус» — аппарат отечественный. В 1976 году по заказу Академии наук СССР в Канаде были построены два подводных обитаемых аппарата «Пайсис» («Пайсис» — созвездие и знак Зодиака Рыбы). Батискафы снабжены механической рукой-манипулятором, теле- и фотокамерами, локаторами кругового обзора и подводным акустическим телефоном для связи с поверхностью.

Из нашей мастерской, что находится в Краснодарском крае, в очаровательном месте, именуемом Горячий Ключ, недалек путь до Южного отделения, и мы стали очевидцами прибытия «Пайсиса». Мощный кран осторожно перенес десятитонную махину с платформы на прогретую солнцем землю. Расплюснутое белое тело, покачиваясь, медленно вращалось на тросах. Сияя алой горловиной, приближалось к земле, будто садилась диковинная птица, пробуя грунт ногами-опорами. Три глаза-иллюминатора оглядывали окрестность.

В длинном алюминиевом ангаре ожидал встречи с коллегой желтый «Аргус».

Вскоре, малость пообжившись, «Пайсис» отправился исследовать дно Байкала, где в 1977 году приступила к работе Байкальская геофизическая экспедиция, «Аргус» же готовили к очередному погружению в воды Черного моря.

Весной в Южном отделении остро и пряно пахнет сосновая рощица, высаженная руками сотрудников. Выталкивают лиловые стрелки ирисы, стекают с кустов сиреневые грозди. Получив телеграмму, мы, погрузив в машину холсты и краски, немедленно отправились в путь втроем, сидя за рулем по очереди с Натальей: в семье нашей глава осуществляет лишь общее руководство, изредка совмещая его с заправкой бака бензином.

И вот уже позади Пшадский и Михайловский перевалы, «Жигуль» сигналит перед железными воротами. На въезде поблескивает таинственная надпись: ИОАН (Институт океанологии Академии наук). Трем художникам работать вместе и легче и трудней. Порой разные точки зрения рождают сложности, однако, наспорившись вдоволь, приходим к бесспорному: точка пересечения взглядов есть истина.

Прихватив альбом, Наталья отправляется в ангар, предоставив нам решать бытовые проблемы, которых, впрочем, немного: «дом» на четырех колесах со сдвоенным багажником прибывает вместе с нами. Успеваем приехать вовремя: завтра, на рассвете, «Аргус» отбуксируют к месту погружения.

Батискаф похож на фантастическое белое яйцо. Еще не так давно он был желтым, как вылупившийся цыпленок. Изменить цвет его заставил случай, едва не ставший трагическим. В ангаре, оплетенном щупальцами кабелей и тросов, рисуем «Аргус» в последние часы перед погружением.

Вечерний свет окрашивает муаровыми переливами алюминиевые бока ангара. Колеса несущей платформы вцепились в рельсы — по крупному галечнику убегают к морю. Экипаж батискафа работает слаженно, без слов понимая друг друга. Металлическая лесенка кажется ненужной, так уверенно перемещаются они по корпусу, находя лишь им ведомые точки опоры.

От поведения машины зависит жизнь человека. Наверное, поэтому люди наделяют технику свойскими, земными именами: батискафы — «Скатом» и «Мантой», надувной рыжий плотик — «Пеликаном», барометрический испытательный комплекс — «Кроликом».

Все ниже скатывается солнце, удлиняя тени. В углах ангара сгущаются сумерки. Рабочее время истекло, и, вытащив легкие теннисные ракетки, пилоты и наблюдатель отправляются на корт, за лужайкой. А мы остаемся наедине с «Аргусом».

В сумраке поблескивают иллюминаторы глазастой рубки. Тишину прерывают лишь частые шлепки мячей да вскрики птиц: в эти часы ангар принадлежит ласточкам, среди хитросплетений опор и балок стального каркаса видны хрупкие птичьи гнезда. С недовольными криками кружат птицы, роняя на палитру нечто явно биологического происхождения, — выживают чужаков.

— Ишь ты! Близко взял, и в тоне красиво.

— Вписалось! А ракурс перебрал…

— Техника и птицы! В этом что-то есть!

Для непосвященных трудно уловить суть. Акванавты продолжают сражение на корте, будто не им опускаться через несколько часов в глубины, не ведающие смен времен года и солнца. Никогда никакого света, кроме слабого мерцания бортовых огней и прожекторов батискафа…

А погода портится. Набрякли водянистые тучи, спешат закрыть небо. Ветер просвистывает долину, треплет лохматую сирень, наизнанку выворачивая листву. Простые и махровые, белые и голубые, розовые, фиолетовые, сиреневые гроздья источают аромат, заглушая запахи моря. И вот уже дождь полосует землю. С торопливым стуком захлопываются ставни, скрежещут железные ворота — сотрудники, получившие благоустроенные квартиры в Геленджике, спешат добраться домой.

Располагаюсь с Натальей в пустующем коттедже, где в небольшой квадратной комнатке определен наш приют. Алексеев предпочитает раскинутые сиденья духоте помещения и отправляется спать в машину, несмотря на адскую канонаду капель по жигулевой крыше. Ночью слепящие молнии бьют совсем рядом, глушат раскаты грома, свистит, позвякивая стеклами в оконных створках, ветер.