Мария Плахова - К островам Индийского океана

С океана к Альдабре катит высокая зыбь. Под штормтрапом, как неугомонный пес, рвущийся на охоту с хозяином, радостно подпрыгивает на волне бот, бьется со скрежетом о железный бок «Курчатова», оставляя на корпусе рыжие царапины.

Процедура посадки в шлюп всегда привлекает зрителей. Две мокрые веревки с подвязанными дощечками-ступеньками качаются над глянцево-синей поверхностью океана. Плавсредство либо подпрыгивает вверх, норовя улучить момент и ударить под ноги, либо проваливается в очередную водяную яму… но все это давно освоенные пустяки.

Океан отбрасывает режущие глаз блики. Пахнет машинным маслом, стелется, не тая, черный дымок, быстро уменьшается за спиной громада корабля. Окрашенный голубыми пузырьками воздуха, долго держится на воде след, отмечая наш путь к Альдабре. Атолл все еще далеко, зато, обогнув мыс, приближаемся к двум стоящим на якорях яхтам. Как правило, владельцы подобных судов любят путешествовать с комфортом — яхты оснащены автоматическим рулевым управлением, имеют на борту газовые плиты, духовки, баню.

— Надо у них спросить, как пройти рифы! — раздается чей-то голос. Но спрашивать некого. На пустых палубах ни движения, ни звука. Моторист Евгений стопорит машину, колышемся возле безмолвных суденышек. Никто не откликается на призывы. Наконец под ярко-зеленым, натянутым над кормой тентом появляется флегматичный, бронзово-загорелый европеец с бутылкой кока-колы в руке.

— Скажите, пожалуйста, где и как лучше пройти рифы? — раздается вопрос на английском языке. Обладатель бутылки смачно, с бульканьем допивает содержимое и внимательно рассматривает бутылку на свет, прежде чем взмахом руки отправить ее за борт.

— А нигде и никак! — переведен ответ. — К острову подойти можно лишь по высокой воде, в прилив. Не раньше двух часов дня.

Сейчас нет и двенадцати. Берег Альдабры безлюден, видимая его часть изрыта ямами, возле них, завертываясь воронками, бурлит пена. Подход к атоллу Альдабра издавна считался опасным. Еще Жак-Ив Кусто, путешествуя на «Калипсо», установил, что при отливе скорость течений в протоках Альдабры в отдельных случаях может достигать пятнадцати узлов. Кольцо атолла охватывает мелководную лагуну, в часы приливов и отливов мощные массы воды устремляются в протоки, грозя неприятностями застигнутым пирогам и шхунам. Трудно найти лазейку в этом лабиринте, радуга от разбивающихся бурунов красноречиво висит над рифами.

Участники разведки расстроены, ибо бот разворачивается на обратный курс: не ждать же два часа до прилива. Капитан Касаткин начисто отметает робкие предложения энтузиастов — несмотря ни на что ринуться на высадку. Однако голоса все настойчивее — все так и рвутся вступить в единоборство с океаном: А я?

Касаткин несколько растерян: в первый раз в жизни оказался он в боте с учеными. Наука — великая вещь, кто знает, какие глобальные проблемы собираются они решать там, на Альдабре.

— Может быть, зайдем с другой стороны?

— А если попробовать добраться вплавь?

— А может…

Робкие голоса все упорнее. Через буруны вплавь? Этого еще недоставало. С вполне объяснимой заинтересованностью слежу за развитием событий.

Но капитан есть капитан.

— Нет, — твердо произносит Касаткин, и бот окончательно становится кормой к Альдабре, носом к «Курчатову». Белый на голубом, с прямыми стройными мачтами, будто уменьшенный окулярами бинокля, корабль кажется нарядной игрушкой на шелковой глади океана. Хитрецы явно тянут время в ожидании прилива…

— Может, искупаемся?

— Для чего взяты ласты и маски?

— Вы не против? — вежливо обращается ко мне Нейман. А я что? Я — как все.

«Все», кроме меня, моториста и Касаткина, поспешно избавляются от излишков одежды и, облачившись в маски и ласты, исчезают в пучине. Весело поблескивают жемчужные пузырьки, вода уже окрасила ныряльщиков в призрачный зеленоватый цвет.

— Прошу не заплывать далеко! Держаться парами, — следует запоздалое напутствие капитана, но куда там: кто, где уже не определить, люди-амфибии один за другим скрылись в Индийском океане. Даже солидные доктора наук Гительзон и Сорокин, пятясь, исчезли в глубинах.

Полдневный жар бьет без сожаления, с раскаленного купола изливается слепящий свет — океан, шутя, отражает его обратно. Между океаном и небом — потерявший ход шлюп. Ни малейшего движения воздуха.

Течение медленно относит нас в сторону. Неузнаваемые в масках, изредка возникают головы ныряльщиков — уже на значительном отдалении. Моторист, сидя на корме, пытается приблизиться к ним, манипулируя рулем.

— Сбросить якорь! — приказывает Касаткин.

Но сбросить якорь не удается по той простой причине, что его вообще не оказывается в наличии. Зато из-под лавки извлечен багор, призванный стать орудием спасения, если течению вздумается тащить бот на рифы. Облегченное плавсредство продолжает резвиться, ложась с боку на бок и понемногу приближаясь к их черте. Пытаюсь взглянуть на ситуацию «со стороны»: Евгений с багром, Касаткин, встревоженно высматривающий ныряльщиков, и я — в спасательном жилете с зонтиком на изготовку.

С грустью вспоминаю каюту с журчащим кондиционером — что поделаешь, у каждого могут быть минуты слабости. В глазах огненно-красные точки, затылок налит свинцом, но из каждого положения можно найти выход. Знает ли кто-нибудь, как использовать обыкновенный зонтик, оказавшись в полдень в открытом шлюпе на груди океана? Зонт нужно раскрыть и, крепко вцепившись в ручку, опустить за борт, с силой втолкнув в воду. Постарайтесь не пролить добытую влагу, возвращая зонт в прежнее положение, — содержимое выльется само собой, несколько облегчив ваши страдания.

Вода напоминает прозрачный бледный изумруд. Дно кажется близким. В фиолетовых и розовых зарослях кораллов мельтешат рыбки — «мир безмолвия» вовсе не безмолвен.

Молчаливые рыбы не молчат, а ворчат, скрежещут зубами, трещат, кудахчут и лают, ослабляя свой плавательный пузырь, регулируют разнообразный ассортимент звуков. В мире этом свои чудеса. Например, рыбы-мероу могут изменять пол на противоположный, из самок превращаться в самцов, и наоборот. И все же им, ловкачам, сто очков вперед дает рыба-прожектор, шарообразное ее тело усеяно разноцветными фонариками, и они светятся, как светофор, каждый своим светом. На левом и правом рыбьем боку по пять красных фонариков. В центре — большой желтый; ученые насчитали сто сорок источников света на одной лишь рыбине! Однако в поисках подобного чуда бесполезно всматриваться в песчаное дно подле Альдабры: эта рыба обнаружена пока лишь в Атлантике. Зато проскакивает рядом, сияя всеми цветами радуги, грациозная золотая макрель, враг летающих рыбок. На проплешине, чистой от коралловых зарослей, серый распластанный мешок ската-хвостокола с растопыренными треугольниками плавников, на спине и хвосте иглы его связаны желобками с железами, вырабатывающими яд. В Океании полинезийцы часто пользуются иглами скатов в качестве наконечников для копий: ведь попадаются экземпляры размером до двух метров и с жалом до сорока сантиметров длиной.