Мария Плахова - К островам Индийского океана

— Внимание на шлюпке! У вас впереди бурун!

Это заговорила рация, голос с «Курчатова».

— Бурун в пятидесяти! В сорока метрах! Внимание на шлюпке!

По неведению полагаю, что речь идет о бурунах подле рифов, куда течение постепенно стаскивает бот. Но что им вздумалось предупреждать? Мы, увы, гораздо ближе к бурунам, нежели судно.

— В тридцати! В двадцати! Внимание!

Наблюдатель с «Курчатова» в мощный бинокль обнаружил приближение к шлюпу белого гребешка-буруна — такой след на воде оставляет плавник акулы.

Призыв Касаткина держаться ближе к боту так и не доходит до адресатов, изредка хлопают по воде ласты, блестят коричневые спины, над водой мелькают части тела, начисто лишенные органов слуха. Капитан отдает приказ немедленно завести двигатель и вплотную подойти к ныряльщикам. Моторист, отставив багор, бросается выполнять распоряжение, но… Вот они, негаданные, нежданные морские приключения! Мотор послушно взревывает и, пару раз чихнув, глохнет. Подвинчивания, подкручивания и прочие действия не приносят результата. Тем временем по наитию пловцы дружно выныривают на поверхность, устремляясь к плавсредству. Обратный путь к кораблю проделываем влекомые на буксире: с «Курчатова» спускают спасательный бот.

Теперь остается под испытующими взглядами встречающих осилить штормтрап. Но что значит какие-то веревки в сравнении с акулами и рифами! И раньше, чем белый бок корабля снова взмывает вверх, влезаю по веревочной лестнице в дырку лацпорта.

Группа разведки вся в сборе, на борту «Курчатова». После сияния океана узкий внутренний коридор кажется темным, приходится идти на ощупь. Понемногу глаза начинают различать окружающее. Алексеев берет у меня из рук тяжелую сумку. Голова кружится после нескольких часов пребывания на воде под солнцем, саднит разбитое о штормтрап колено.

— Ну, как ты? — вопрос заботливого мужа.

— А что «как»? Нормально…

В четырнадцать часов прилив, как по расписанию, устремляется к атоллу. За отсутствием впечатлений собственных, читаю описание посещения Альдабры одним из участников экспедиции на «Калипсо» Джемсом Дагеном: «Мы нашли проход в барьерном рифе — коралловой ограде вокруг острова. Тут и там вздымались могучие серые колонны грибовидных кораллов… видимо, морское дно поднималось, отсюда — эти размытые башни, которые торчали из воды на шесть метров… Альдабра — своего рода заповедник среди океана, не поруганный человеком. Мы причалили к необитаемому острову и пошли по сосновым иглам и мелкому песку… Ветви кустарников гнулись от отдыхающих морских птиц — олушей и белых глупышей. Нам попалось кладбище с посеревшими деревянными крестами. На покосившихся дощечках были написаны азиатские, африканские, европейские имена. Кругом валялись побелевшие кости морских черепах.

Нас со всех сторон окружили черепахи высотой до полуметра и до метра в длину. Они щипали траву аккуратно, как газонокосилки…»

— К» повторной высадке на Альдабру выйти к штормтрапу! — вновь приглашает спикер.

Однако с меня вполне достаточно. Ограничусь отчетом экспедиции: «30 марта подошли вторично к группе островов Альдабра. Здесь планировалась высадка для работ в лагуне и за ее пределами. Имели контакт с администрацией островов и были уведомлены о строгом режиме заповедной зоны. По совету администрации решили высадку на Альдабру отменить, заменив ее высадкой на острова Космоледо, расположенные поблизости».

По рассказам очевидцев, события развивались следующим образом: дождавшись высокой воды, бот благополучно прошел через рифы к острову, где состоялась встреча с работающими в заповеднике иностранными учеными. Местный администратор, некто Пимм Рон, подданный Великобритании, работает на Альдабре меньше года по контракту с правительством Республики Сейшельские Острова. Основная его задача — охрана заповедного района и прием периодически посещающих Альдабру иностранных исследователей. О приходе научно-исследовательского судна «Курчатов» он сведений не получал, и неожиданное появление на горизонте большого корабля несколько его обескуражило.

Мистер Пимм обстоятельно рассказал о режиме заповедника, где абсолютно вся дикая природа находится на учете и подлежит жесткой охране.

Итак, обсудив обстановку и предлагаемые условия пребывания на островах, руководство принимает решение отказаться от высадки на Альдабру, заменив ее высадкой на острова группы Космоледо.

Вечером, в двадцать часов, когда прилив вторично за сутки достигает наивысшей точки, к «Курчатову» подходит надувная резиновая лодка, оснащенная мотором. Приезжают биологи с атолла и гости с яхт. Среди них сотрудники Смитсонианского института из США, также прибывшие для работы в заповеднике. Некоторые из них при разных обстоятельствах общались ранее с коллегами из Института океанологии, некоторые даже бывали в СССР. Лодка подходит к штормтрапу, и на палубе появляется очень молодая и очень декольтированная дама в вечернем туалете из бледно-фисташкового развевающегося шифона. Посетители в количестве девяти человек вместе с администратором острова, сопровождаемые дежурным по экспедиции, знакомятся с лабораториями и затем отправляются в конференц-зал.

Для нас же более значительным событием явился необычный закат. При абсолютном штиле океан стал светлее неба, штришками пошла по воде легкая рябь. Над Альдаброй долго висело огромное лиловато-розовое облако, под ним — второе, зеркально отраженное океаном. Солнце отправилось на покой, расстелив полыхающую дорожку, — у ловцов закатов появилась надежда на Зеленый Луч. Пеленгаторная, как всегда в таких случаях, превратилась в арену ожидания, заняты «выгодные места» у борта, нацелены фотоаппараты. Но, коснувшись горизонта, светило багровеет, сжимается в пульсирующий зеленоватый сгусток, последняя вспышка света выплескивается на небо, а был ли, не был Зеленый Луч — никто толком сказать не может.

Давно облюбовал место для ночного мотива. И вот он: «Ночь над Альдаброй». Поставил этюдник, укрепил холст, очертя голову окунаюсь в восхитительный пейзаж.

Призрачные поздние облачка со всех сторон выбегают на остывающий небосвод, замирают в неподвижности, добравшись до центра купола, едва не столкнувшись лбами. Сквозь вуаль облаков все ярче проступает напряженный блеск звезд. Будто и не было недавнего пламени заката, крадущиеся тени обволакивают корабль, смягчая контуры мачт, размывая провода и тросы.

Перебирая кисти, сожалею, что не стал астрофизиком: кому, каким цивилизациям шлют вести бесчисленные светила? «Звезды охотнее всего светят влюбленным, поэтам и философам», — любили говорить древние, но и мне они сегодня светят с особенной силой, кажется, именно здесь, сейчас опустится к тебе птица удачи.