Мария Плахова - К островам Индийского океана

Так острова группы Космоледо постепенно превратились в необитаемые. Лишь раз в полгода приходит сюда небольшое сторожевое суденышко, и на берегу появляются представители администрации, дабы произвести инспекционный досмотр.

Зато на покинутые острова часто совершают набеги авантюристы вольготных вод. Европейцы, арабы, индийцы безжалостно грузят в трюмы морских черепах, копру, гуано, ценные раковины — все, что в состоянии увезти.

Визард изобилует опасными мелями: «В довольно большом радиусе дно изучено слабо, несмотря на подробные промеры, полностью полагаться на карту не рекомендуется» — так комментирует плавание в этих районах лоция. Капитан Касаткин не собирается рисковать, и «Курчатов» становится на якорь далеко от островов. Но даже издалека остров Визард не походит на классические атоллы Южных морей, не видно пальмовых рощ, лишь низко стелются густые заросли кустарников да рябит мелкая толчея волн за барьерным рифом, суша всего на несколько метров поднимается над водой.

Сейчас отлив. Буро-коричневые, бугристые коралловые наслоения источены, изъедены, клубится, свиваясь воронками, вода.

В силу особых обстоятельств не следовало бы посвящать читателя в историю нашей высадки на Визард, лучше бы умолчать о ней, да ведь, как говорится, из песни слово выкинуть — так песня вся нарушится…

Управляющий островами на этот раз предупрежден о приходе советского корабля. Участникам экспедиции «предоставляется режим полного благоприятствования для высадки и работ в лагуне и на внешнем барьерном рифе острова», — гласит полученный от властей ответ. В бот, вместительный, как трамвай, садятся участники высадки. Геологи, биологи, ихтиологи — всех не перечесть. И мы.

Молодой биолог Астахов грузит свои полиэтиленовые бачки, Белькович — акустическую аппаратуру.

— Для наблюдения за поведением дельфинов у берега, тактикой и стратегией их подводной охоты, — говорит Всеволод Михайлович.

Члены экипажа уже на месте — широкоплечие молодцы с ножами в кожаных чехлах у бедер — с такой экипировкой можно выходить на разбой на темных тропах.

Небольшая заминка происходит со спасательными жилетами: у большинства они продолжают пребывать под крышками диванов, в каютах. Но Касаткин суровым голосом запрещает отход, пока все до единого не облачатся в жилеты, и вот уже одно за другим летят вниз с палуб ярко-оранжевые «спассредетва».

Низко осевший бот берет курс на Визард. С корабля невинно белая полоска прибоя у рифов казалась «так себе», видывали и похуже. Но по мере приближения валы угрожающе растут. Посвечивая желтизной у вершины, идут водяные горы, взмахивают прозрачными зелеными крыльями, бьют в корму бота, вскидывая его на гребень. Ломая ногти, впиваемся в скользкие доски скамеек, кругом же творится непонятное: только что плыло впереди отраженное океаном переливчатое облако и вдруг вспучилось, разломилось, разлетелось мириадами радужных брызг — это вал, как ужаленный, уткнулся в преграду, взорвался кипящей пеной. Соблюдая короткие интервалы, обрушиваются на рифы грохочущие массы воды. «Не следует путать океан с лыжной прогулкой», — приходят на память слова Дончо Папазова, чья пластмассовая «Джу» благополучно пересекла не один океан.

Как далека полоска песка, как близко рифы, где вскидывается на дыбки белая грива и шипящая пена скрывает дно. Страх сменяется отупением. Интересно, каким образом мы попадем на берег? В грохоте и брызгах перестаешь видеть и слышать. Спустя какое-то время вновь начинаешь различать в шуме прибоя прерывистое фырканье мотора, доносится голос моториста.

— Прыгать пора, а то перевернет!

Но прибой глушит слова. Двое матросов уже в воде, живым балластом повисли по обеим сторонам скачущего бота. И люди прыгают. Кто куда. Астахов ухитряется покинуть шлюп вместе со своими бачками, и они белыми поплавками исполняют бешеный танец в пене. С достойной циркового аттракциона сноровкой с рук на руки передают багаж. С завидной пунктуальностью вспыхивает зеленым сиянием очередной гребень и, шлепнувшись, мчится догонять счастливцев, уже бредущих по рифам.

Наступает наш черед. Но тут, превышая все предыдущие, агрессивный вал вскидывается прозрачным горбом, пронося бот над головами спрыгнувших со шлюпа.

Нет, нет и нет! С жилетом или без него, мы не ринемся в это беснующееся месиво. И хотя соленые брызги слепят глаза, успеваю увидеть — быстрым, воровским движением Алексеев стаскивает с руки часы, будто собирается вручить их мне на хранение. Но еще немного, и часы вообще останутся без владельца.

— А вы что же? — балансируя, оглядывается моторист.

— А нам фотоаппарат жалко! — стараюсь перекричать рев воды. — Мы его в полиэтилен не завернули…

А что еще сказать? Тем более необходимость в объяснениях отпала: задним ходом бот отходит на глубину. Крепко держу Алексеева за руку, вместе с часами. Видно, как на далеком берегу выбираются на остров Визард, держа поклажу над головами, наши товарищи. А мы, мокрые хоть выжми, бесславно возвращаемся на судно. Оставляя влажные следы на линолеуме, плетемся в каюту. Выливаю в раковину воду из кед, выжимаю блузу и брюки.

Алексеев стоит, вперив удивленный взгляд в перевернутую вверх дном кожаную сумку, из которой натекла изрядная лужа.

— А где же фотоаппарат?

Пожимаю плечами, будто сама удивлена его отсутствием.

— Ведь ты сказала, водой его залить боишься!

Бог мой, нельзя же быть таким непонятливым. И мне приходится ответить:

— По-твоему, я должна была сказать, что боюсь?

И все-таки мы попадаем на остров Визард. На этот раз приготовились к худшему, действительно завернув в полиэтилен все, что надлежит снасти от соленой купели. Будь что будет. Не происходит абсолютно ничего. Там, где вчера озверевшие валы дробились о рифы, низкая зыбь спокойно катит к берегу. Причина проста: идем на высадку в иное время суток — не в полуденный прилив, а в восемь часов утра. Впрочем, Плахова утверждает, что этим мы обязаны первоапрельской шутке океана, ибо сегодня именно этот день.

Легко чиркнув днищем, бот минует опасную черту, кроткой волной аккуратно перенесенный над рифами. Совсем близко дно — лабиринты коралловых зарослей, над светлым песком колеблются ленты водорослей. Вежливо доставив бот к Визарду, волна выталкивает его на берег, рассыпаясь жемчужинками пены. С хрустом врезается он килем в песок, заваливается набок, облипая мокрыми песчинками. Солнечный свет рассыпается над коралловым песком, и миллиарды искр вспыхивают над полоской пляжа.

Теперь можно осмотреться. Расплющенные прессом солнечных лучей, пробудем здесь несколько часов. О тени не может быть и речи: островок безлесный, лишь стелется низкорослая турнефорция да видны полузанесенные чахлые казуарины с узкими перышками листьев. От каждой песчинки струится жар, по выпуклому боку шлюпа текут голубые рефлексы. Общими усилиями его сталкивают в воду. Взбаламутив ее, бот уходит к кораблю.