Мария Плахова - К островам Индийского океана

Рядом с собором над крышами Порт-Луи вознесена золотая луковка минарета. С высоты опоясавшего ее балкона тоже слышится голос служителя, но напрасно ищет его взгляд: слугу Аллаха заменяет вынесенная на балкон радиоаппаратура…

На перенаселенном острове коренным жителям трудно найти работу, но особенно тяжело живется пришельцам с других островов, в частности с острова Диего-Гарсия. Еще до выхода в рейс калининградец, доктор географических наук Владимир Литвин поведал нам о своем участии несколько лет назад в экспедиции в южную часть Индийского океана с заходом на Диего-Гарсия.

— Это был прекрасный, удивительно созданный природой остров. Ширина его не превышает пятнадцати миль, а наивысшая точка над океаном — двадцати футов. Казалось, пальмовые рощи встают из океанской воды. Помню, мы высадились тогда на чистейший коралловый песок. У берегов атолла было вдоволь всякой рыбы, кокосовые пальмы поили и кормили островитян.

В начале шестидесятых годов Пентагон принял решение создать на Диего-Гарсия военную базу, превратив остров в «непотопляемый авианосец». Англии было обещано уплатить за остров ракетами «Поларис». И хотя Декларация ООН о предоставлении независимости колониальным странам и народам 1960 года запрещает расчленение какой-либо территории до того, как она станет суверенным государством, Англия отторгла у Маврикия архипелаг Чагос, в который входит атолл Диего-Гарсия.

С пятнадцатимильного атолла насильственно вывезли островитян, сотни семей были погружены на суда и отправлены на Маврикий. Здесь, на Маврикии, бывших жителей атолла Диего-Гарсия называют «илуа», от французского слово «иль» — «остров».

Стоим на окраине Порт-Луи, где ютятся изгнанники. Ветерок с океана гонит мусор, обрывки газет, пустыми отверстиями вместо окон смотрят лачуги, сколоченные из ящиков и даже картонной тары: на Маврикии трудно с жильем, надежды перейти из лачуг в дома пока никакой.

Нет работы, нет свободных земель, нет лодок, чтобы ловить рыбу. Не было и пособия по безработице, оно введено лишь недавно. Люди готовят пищу под открытым небом. На двух закопченных камнях пристроен котелок, кружатся в вареве мелко нарезанные листья. Толпой сгрудились дети, жадно следят, как тонкой струйкой льется содержимое консервной банки в кипящую воду. И долго ходит опустевшая жестянка по рукам ребятишек.

Суждено ли всем им возвратиться на родной остров? Едва ли: атолл Диего-Гарсия превращен в базу «сил быстрого развертывания».

Так писал маврикийский поэт.

Сегодня 22 апреля. Памятный день застает нас на краю света. Работники посольства Советского Союза на Маврикии приглашают курчатовцев принять участие в торжественной церемонии возложения венков к памятнику Владимиру Ильичу Ленину. В городском парке Порт-Луи, на берегу океана, под величественными опахалами пальм, установлен бюст Владимира Ильича. Длинная вереница людей, смуглых, белокожих и темнокожих, несет к подножию постамента нежные и яркие тропические цветы. Вскоре на черном «кадиллаке» в сопровождении эскорта мотоциклистов приезжает Анируд Джагнот, премьер-министр Государства Маврикий. Произнесены речи, возложены венки, на ковре газона начинается импровизированный концерт.

Дети, маленькие полиглоты, декламируют и поют на русском, французском и английском языках. Иногда, волнуясь, «артисты» умолкают, и тогда в паузах слышно, как дышит рядом океан. Девчушка с беленьким хвостиком-косичкой, горячими глазами и восточной смуглотой кожи (на острове есть несколько русско-маврикийских семей) запнулась на полуслове, метнула к матери вопросительный взгляд. Молодая, тоже взволнованная мама спешит на помощь, и концерт входит в прежнее русло. Дети поют и декламируют о том, что хотят вырасти такими, как Ленин.

После окончания торжественной церемонии к нам подходит Николай Александрович Панков, посол СССР на Маврикии, благодарит за подаренную ему при встрече нашу книгу об Океании.

— Вы знаете, я ее почти за ночь прочитал. О Маврикии писать не собираетесь? Рисовать здесь будете?

Плахова ориентируется мгновенно. Она устремляет на Николая Александровича невинный взгляд, и голос ее звучит обреченно и грустно:

— О-о! Мы бы очень хотели сделать зарисовки, но ведь корабль стоит так недолго, успеем ли мы увидеть Маврикий?

— Ну, это не проблема, попробуем вам помочь, — говорит посол, знакомя нас с одним из сотрудников посольства, высоким, представительным мужчиной, который любезно соглашается показать нам Маврикий.

По непривычной, левой стороне многорядного шоссе отправляемся в путь. Широкая разделительная полоса в нарядном кружеве цветущей бугенвиллеи — лимонно-желтые и пунцовые кусты сливаются сплошной гирляндой. Вскоре завязывается непринужденный разговор о преимуществах и минусах левостороннего движения. Плахова интересуется, трудно ли привыкшим к правой стороне перейти к движению «наоборот».

— Конечно, порой ловишь себя на желании переместиться на привычную, правую сторону, особенно при сложной ситуации на трассе. Но через несколько дней реакция становится стабильной.

Автомобилисты быстро находят общий язык. А я молчу.

— На Маврикии, прежде чем выйти на трассу, даже опытный, но приученный к другой системе движения водитель обязан пройти предварительную практику. Сейчас я покажу вам панораму Порт-Луи с высоты, — говорит наш спутник.

Машина уже свернула с основного шоссе, урча, устремляется вверх, к похожей на рог вершине, где маячит метеостанция, та самая, что с корабля казалась крохотной черточкой в поднебесье.

— Сейчас начнется узкая, очень крутая дорога, — вежливо предупреждает водитель. — Женщины не любят сюда ездить, плохо переносят подъем. А вы как себя чувствуете?

Право, худший вопрос нельзя задать Плаховой, она «заводится с полуоборота», если дело касается ее взаимоотношений с машинами и дорогами…

— Я? Нормально чувствую! И не по таким дорогам ездим. Как-никак мастерская наша находится на Кавказе. Вам знакомы кавказские дороги?

Никто не пытается оспаривать крутизну кавказских дорог, но темп уже набран.