Вячеслав Крашенинников - По Декану

Явившись на этот раз с приглашением, он сказал со вздохом:

— Если бы вы знали, как долго я убеждал ее принять вас в нашем доме. Целый год! Сначала это было решительное нет, но вот сейчас она сказала наконец да. Пойдемте, обязательно пойдемте ко мне!

Мохаммед жил через дорогу у талао — старинного глубокого колодца. То, что я пошел в гости не один, а с женой, весьма облегчило и упростило этот первый и последний визит в дом Мохаммеда Сарвара.

Матери Мохаммеда было всего лет сорок пять, но ее очень старило тяжелое коричневое платье, темная старушечья орна — накидка. От вечного сидения взаперти лицо у нее было бледное, но глаза прекрасные — живые и полные любопытства.

Мать Мохаммеда встретила нас очень хорошо, хотя было видно, что она делает большие усилия, чтобы держаться просто и естественно. Как и полагается при встрече со старшей, моя жена, поклонясь, хотела коснуться рукой ее ног, но та не позволила этого сделать. То, что мы отнеслись к ней с должным уважением, и то, что разговор шел на ее родном языке, сразу же успокоило бедную женщину. Она приняла участие в общем разговоре и вела себя как щедрая, хлебосольная хозяйка.

Я успел бегло осмотреть мирок, в котором идут годы матери Мохаммеда: небольшой дворик, две комнаты, черный от сажи очаг, водопроводный кран и полдюжины старых темных кастрюль и котелков. Во дворе стояла хижина, покрытая темными пальмовыми листьями. В летнюю пору жить в доме под шиферной крышей — настоящая пытка, и вся семья Мохаммеда переселяется в эту хижину. Все скромное имущество семьи было сложено в уголке комнаты. Одежда была развешана по стенам.

Мы ушли из дома Мохаммеда, оставив там нового друга в лице его матери. И мне искренне жаль, что нам не удалось отплатить взаимным гостеприимством женщине, которая сумела сломить себя и, позабыв на время старые условности и железные правила религии, пригласила в свой дом чужеземцев. Что ж, остается надеяться, что придет все-таки время, когда мать Мохаммеда выйдет из своего тесного мирка и увидит, как велик и прекрасен настоящий мир.

Пожилые мусульмане, даже те, которые получили образование в Европе или Америке, в большинстве своем твердо придерживаются религиозных традиций. И очень часто видные ученые, пользующиеся передовыми методами в своих научных работах, оказываются глубоко религиозными людьми. Таковы многие профессора мусульмане Османского университета, с большинством которых меня связывали хорошие дружеские отношения.

У многих старых ученых Хайдарабада, мусульман по религии, глубокая религиозность уживается с ясным пониманием того, что мусульманская община сильно отстала от прогресса, пропитана духом средневековья. Многие из них полны восхищения перед достижениями народов Советского Союза и научными подвигами советских ученых.

Ислам еще довольно крепок в Хайдарабаде. В дни религиозных праздников мечети и ид-гахи города, как и во всей Индии, до сих пор бывают полны народа. Победное шествие науки и просвещения по земле бывшего княжества началось совсем недавно, всего полтора десятка лет назад, когда Хайдарабад — до этого крепость ислама — стал крупным центром образования на Декане. Но и этого короткого времени оказалось достаточным для того, чтобы феодализм с его невежеством и ислам — эта идейная опора всего отжившего и реакционного — оказались вынужденными сильно потесниться под напором нового. Будущее, конечно, за новым, хотя пройдет не одно десятилетие, когда оно восторжествует окончательно.

Хайдарабад — настоящий рай для исследователей культуры и языка народа андхра, да и не только андхра. В городе и его окрестностях живет много маратхов, каннара, тамилов, курсов и банджара. В Хайдарабаде проживает также довольно многочисленная община сикхов. Все они говорят на разных языках. Но есть в Хайдарабаде еще один язык, который знают почти все. Это урду. После телугу урду самый популярный язык в городе. Пожалуй, только Дели, Мирутх, Лакхнау и еще несколько старых городов Индии с окружающими их районами могут поспорить с Хайдарабадом по распространению и популярности этого языка. До самого последнего времени урду был государственным языком княжества. На нем преподавали в Османском университете и во всех здешних школах и колледжах.

Что же это за язык?

Урду появился сравнительно недавно. Он — результат синтеза языков, на которых говорили коренные жители Северной Индии и иноземные завоеватели.

Воины из Ирана, Аравии и Средней Азии, проникшие в Индию вместе со своими повелителями, говорили в основном на сильно арабизированном персидском языке. На многолюдных индийских базарах они торговались с местными купцами и крестьянами.

Средством общения между разнородными массами людей постепенно стал особый общий язык. Основой для нового языка послужила грамматическая система западного хинди, непосредственно происходящего из саурасенского пракрита, в которую важной составной частью вошло множество элементов персидского и арабского языков.

Новый язык, дитя базаров, в разные времена называли по-разному. Лет полтораста назад он назывался рекхта, то есть смешанный язык. Англичане присвоили ему название хиндустани, то есть язык, на котором говорят во всем Хиндустане — Индии. В старину его часто называли еще и хинди, то есть язык населения Хинда — Индии. У нового языка имелось еще одно очень популярное название — урду, то есть язык базаров и военных лагерей, представлявших собой настоящие вавилонские столпотворения.

На этом «сборном» языке говорили и говорят поныне десятки миллионов жителей Индии. В силу исторических причин издавна сложилась традиция, что те из индийцев северян, предки которых явились извне и которые жили большими компактными массами, часто и охотно использовали персидские слова и применяли персидский алфавит, слегка переделав его применительно к новому языку, а потомки коренных жителей также часто и охотно использовали слова из старого западного хинди и санскрита и применяли алфавит деванагри. Персианизированный новый язык получил название урду, а санскритизированный — хинди.

Развилось парадоксальное явление — язык был один, а графически его выражали двумя разными способами. Эта особенность развития народного языка Северной Индии была в последнее время использована ортодоксами из числа мусульман и хиндуистов для подчеркивания различий между этими большими религиозными группами.

Реакционно настроенные мусульмане считают, что «их языком» является урду, поскольку в нем много слов, заимствованных из арабского языка, на котором говорил пророк Мохаммед и на котором написан Коран. Ортодоксы хиндуисты в свою очередь объявляют «своим языком» хинди. Ведь хинди пользуется видоизмененным шрифтом санскрита, на котором изложены догмы их религии.