Вячеслав Крашенинников - По Декану

Все, что я рассказывал до сих пор, — связано с хай-дарабадцами, исповедующими ислам. Однако среди тридцати одного миллиона населения штата Андхра-Прадеш — мусульман всего миллион или полтора. Основная же масса жителей штата исповедует хиндуизм. Андхра, составляющие подавляющее большинство населения штата, говорят на быстром гортанном языке телугу и с гордостью называют свой язык французским языком Востока.

Все три года, проведенные мною в Хайдарабаде, я жил среди андхра — людей исключительного трудолюбия.

Еще только рассветает, еще солнце только подымается над вольно раскинувшимися постройками колледжей, студенческих общежитий и ботаническим садом Османского университета, а окрестный люд уже давно занят будничными делами. Со двора моего бунгало я каждое утро вижу, как опоясанный рогожей, бронзовый мускулистый человек, упираясь босыми ногами в стволы пальм, ловко влезает на них и стаскивает на землю огромные коричневые корчаги, наполнившиеся за ночь пальмовым соком. Затем он ставит корчаги на двуколку, и через минуту бойкая лошадка уже везет их в город. Из пальмового сока там будут делать тари — местный спиртной напиток.

Звенит колокол у входа в хиндуистский храм, что находится в поселке Адикмет.

На соседнем дровяном складе начинают работать дровосеки. Почти нагие, дочерна опаленные солнцем люди с тяжелым уханьем бьют топорами по неподатливым корягам. Они готовят топливо на продажу. Тут же, стоя у огромных весов, хозяин отпускает топливо хозяйкам. У входа в цирюльню, зевая во весь рот, правит на ремне бритву брадобрей. Женщины в зеленых сари раскладывают у самой дороги горки бананов.

По горячему асфальту шоссе шагает группа босоногих рабочих. За плечами у них сумки с инструментами. Молодые парни погоняют бычков, которые тянут арбы, груженные камнем. От близлежащего карьера несется дробный перестук — там сотни людей вручную вырубают камень.

Направляются на работу чапраси — уборщики и чернорабочие. Среди них много женщин.

Утрами по шоссе мимо моих ворот громко шлепает деревянными сандалиями тщедушный старик, опоясанный куском белой полотняной материи. Через плечо его хилого нагого тела перекинут белый джанеу (шнур) — знак брахманского происхождения. Голова старика выбрита досиня, на лбу три вертикальные полосы — знак приверженности богу Вишну. Стуча клюкой, он торжественно шествует мимо, а на лице его написано гордое, надменное выражение, брезгливое отвращение ко всему на свете. Старик словно никого и ничего не видит. Это представитель господствующей в Индии касты брахманов.

В больших городах таких ортодоксов увидишь нечасто. Гораздо больше их в деревнях, где им по старой памяти поклоняются невежественные крестьяне. Теперешние андхра из касты брахманов — состоятельные горожане, бизнесмены и интеллигенты, как правило, одеты по-европейски, неплохо образованы и свободно говорят по-английски. А джанеу они либо совсем забросили, либо носят его под рубашкой.

Типичный андхра — это высокий широкоплечий человек с плотным темно-бронзовым телом, хорошо развитой мускулатурой. У него большие, широко посаженные глаза, высокий лоб и иссиня-черные вьющиеся волосы, блестящие от масла. Женщины андхра часто поразительно красивы, особенно в молодости.

Состоятельные андхра, члены Законодательной ассамблеи штата, министры и высокопоставленные лица, как правило, носят национальный костюм: длинные рубахи и белые дхоти из простой грубой материи, сандалии и белые шапочки в виде пилоток.

Старая национальная одежда безраздельно господствует в здешних деревнях. Один из моих знакомых андхра рассказывал:

— Когда я еду в деревню, в гости к матери, то, перед тем как войти в дом, переодеваюсь где-нибудь на задах: надеваю вместо брюк дхоти. Увидев меня в брюках, мать упадет в обморок или, чего доброго, проклянет! Городские старухи уже пообтерпелись, привыкли к новым одеждам, а деревенские все еще стоят на своем.

Одним из самых интересных моих коллег по университету был доктор Сатьянарайян — видный физик, декан физического колледжа.

Доктор Сатьянарайян суров на вид. Он высок ростом и широк в плечах. У него львиная грива совсем еще черных волос, «браминский» пронизывающий взгляд. На заседаниях академического совета, где одетые в средневековые мантии профессора заседают под сенью портрета низама, доктор решителен и резок в своих суждениях об университетских проблемах.

Но суровость эта внешняя. Доктор Сатьянарайян общителен и интересуется всем на свете. В университете он прослыл как честный и принципиальный человек, не терпящий несправедливости и лести. Именно благодаря ему мне довелось увидеть храм Ядгиргутты — одно из хиндуистских святилищ в окрестностях Хайдарабада — и дальше по той же дороге город Варангал — древнюю столицу Андхры.

В один прекрасный день мы отправились в путь.

В машине кроме меня с доктором сидели его сыновья и моя жена. Мимо проплывали пальмовые рощи с наполовину высохшими вершинами — перестарались добытчики пальмового сока. Машина то и дело пересекала широкие песчаные ложа высохших рек. Бетонное шоссе бежало прямо по дну сухих русл.

— Строить мосты тут бесполезно, — заметил доктор. — Это район страшных паводков. Во время муссонов, в июне — июле, здешние реки вздуваются и сокрушают все на своем пути. Транспорту приходится ждать месяц-два, пока вода в них не спадет.

Ко времени нашей поездки муссон уже прошел, и вся вода успела давно скатиться по руслам в Бенгальский залив. И сейчас отчаянная нехватка ее сказывалась во всем облике страны.

Перед нашими глазами простиралась каменистая полупустыня с редкой и унылой растительностью. Лишь кое-где ярко зеленели рисовые поля. Синеющие вдали горы придавали стране своеобразно красивый фантастический вид.

— Без запруд и без колодцев здесь невозможно сельское хозяйство, — рассказывал доктор. — Без воды не растет даже джовар (просо). А между тем когда-то это был богатый аграрный район, кругом имелось много прудов. Остатки их вы можете увидеть тут на каждом шагу. Но за последние полтора века все ирригационные сооружения были совершенно запущены, земля жестоко изуродована неправильным использованием. В результате возникла ужаснейшая эрозия, которую трудно остановить. Для радикального улучшения почвы требуются большие деньги, а их у нас пока нет. Честное слово, глядя на наши пейзажи, я думаю иногда, что человек противопоказан природе. Природа жестоко мстит нам за то, что мы относимся к ней по-варварски. Смотрите-ка, Бхонгир!