Дэвид Аттенборо - Путешествия натуралиста. Приключения с дикими животными

«Тот, кто принял его за русалку, видимо, очень давно не был на суше», — заключил Чарльз.

Наша экспедиция подходила к концу. Джеку и Тиму предстояло везти животных по морю, Чарльзу и мне надо было как можно скорее вернуться в Лондон, чтобы взяться за фильм. Перед отлетом Джек вручил нам большой квадратный ящик. «Здесь, — сообщил он, — несколько симпатичных паучков, скорпионы и пара змей. Я усадил их в контейнеры с дырками для воздуха, крышки запечатал, так что не убегут, но в багаж их лучше не сдавать, чтобы не простудились. И еще, вы не прихватите детеныша носухи?» Он протянул мне очаровательное мохнатое существо с блестящими карими глазками и вытянутой любопытной мордой. «Он все еще на молоке, кормите его каждые три-четыре часа из бутылки».

Мы вошли в самолет, бережно неся ящик с гадами и дорожную корзинку с носухой. Зверек тут же привлек к себе всеобщее внимание. Когда мы пролетали над Карибами, к нам подошла дама, которой не терпелось его погладить. Она стала расспрашивать, что это за зверь, откуда он у нас, и, слово за слово, мы рассказали, что возвращаемся из зоологической экспедиции. Дама покосилась на коробку, что стояла у нас в ногах.

«Наверное, — сказала она, светски улыбаясь, — в ней кишат змеи и прочие ползучие твари».

«Разумеется», — замогильным тоном ответил я, и мы оба посмеялись над столь абсурдным предположением.

Первую половину пути наша носуха вел себе безупречно, но, когда мы подлетали к Европе, она перестала есть. Боясь, что зверек простудится, я засунул его под рубашку. Он уютно устроился у меня под рукой и безмятежно уснул. Я пытался покормить его в Лиссабоне, в Цюрихе, мы грели молоко, соблазняли банановым пюре и мороженым в блюдечке, но есть он упорно отказывался. В час ночи наш самолет приземлился в Амстердаме. Рейс в Лондон был назначен на шесть утра. Мы с Чарльзом расположились на длинных кожаных диванах в зале ожидания. Наш малыш голодал без малого 36 часов, и нам было очень тревожно. Мы принялись перебирать в памяти, что нам известно о любимой пище носух, но вспомнили только одно: во всех книгах по естественной истории их называют всеядными.

Вдруг Чарльза осенило. «А что, если предложить ему червей? Может, жирными и свежими он все-таки соблазнится?» Я согласился, но где их взять в четыре утра в Амстердаме? Через некоторое время мы обнаружили, что голландцы, гордые своим цветоводством, разбили вокруг летного поля великолепные клумбы и сейчас они в полном цвету. Я оставил носуху с Чарльзом, вышел из аэропорта и в ослепительном свете прожекторов принялся раскапывать пальцами мягкую землю роскошного цветника. Мимо проходили служащие аэропорта, но никто не обратил на меня внимания, и минут через пять у меня в руках было больше дюжины розовых извивающихся червей. Я торжественно принес добычу, носуха, к нашей великой радости, ее жадно сжевала, с довольным видом облизнулась и потребовала добавки. Нам четырежды пришлось навестить клумбу, прежде чем зверь наконец насытился, а через шесть часов мы передали его, отчаянно брыкавшегося, в Лондонский зоопарк.

Детеныши носухи

Тем временем тех, кто остался в Джорджтауне, ждала тяжелая работа: надо было подготовить животных к долгой дороге. В последние недели нашего общего путешествия Джеку стало хуже. Даже мы понимали, что он страдает от тяжелой, парализующей болезни, а через несколько дней после нашего отъезда джорджтаунские врачи настоятельно порекомендовали ему как можно скорее вернуться в Лондон, чтобы показаться специалистам. На его место срочно вылетел куратор коллекции птиц Джон Йелланд, и вместе с Тимом Вайнеллом они принялись готовить наш зоопарк к отплытию.

На них обрушилось множество хлопот. Для ламантина понадобилось соорудить на одной из палуб корабля огромный брезентовый бассейн. Чтобы прокормить в пути наших прожорливых животных, на борт погрузили больше тонны салата, 45 килограммов капусты, почти 200 килограммов бананов, 72 килограмма зеленой травы и 48 ананасов. Чтобы животные все 19 дней пути оставались чистыми и сытыми, Тиму и Джону предстояло не покладая рук трудиться с утра и до вечера.

Через несколько недель после их приезда я пришел в зоопарк. Ламантин лениво плавал в кристально чистом бассейне, который специально устроили для него в аквариуме. За это время зверь так приручился, что стоило мне наклониться и опустить в воду капустный лист, он немедленно подплыл и взял его из рук. Попугай, которого мне птенцом доверили в Кукуи, вырос, оперился и ничем не отличался от своих сородичей, но меня, хочется верить, признал сразу: стоило с ним заговорить, он быстро закивал совершенно так же, как здоровался со мной несколько месяцев назад, когда я кормил его пережеванным хлебом из кассавы. В оранжерее со специальным подогревом порхали среди тропических растений наши очаровательные колибри. Цепкохвостый дикобраз Перси дремал, свернувшись, в углу на ветке и даже во сне, судя по выражению его морды, скорбел о несовершенстве мира.

Капибары готовились к отъезду на просторы Уипснейда, где находились загородные владения зоопарка. Как только я подошел, они заверещали, захихикали и принялись сосать мои пальцы с той жадностью, какая поначалу удивила меня в Бариме. Муравьедам явно пошла на пользу диета из молока и мясного фарша, а в инсектарии я обнаружил, что паук, точнее, паучиха, которую мы поймали в Аракаке, пару дней назад произвела на свет несколько сотен маленьких паучков и они растут не по дням, а по часам.

Нашего друга Гудини, который доставил нам столько беспокойств, я нашел не сразу, но в конце концов обнаружил его у загородки загона. Шумно чавкая и причмокивая, он увлеченно поглощал содержимое большой лохани. Я подошел поближе и окликнул его. Гордая свинья не удостоила меня ответом.

Обычно затее, достойной именоваться экспедицией, предшествует долгая и тщательная подготовка — расписания и разрешения, письма, визы, маршруты, горы аккуратно подписанного багажа и оборудования, длинная сложная транспортная цепочка, в начале которой — огромное грузовое судно, а в конце — вереница босоногих носильщиков. С путешествием в Индонезию вышло совсем иначе, и, когда мы с Чарльзом Лагусом поднимались по трапу самолета, который летел из Лондона в Джакарту, я, признаться, хотел бы, чтобы было иначе.