Дэвид Аттенборо - Путешествия натуралиста. Приключения с дикими животными

Мы прошли пятую, последнюю террасу и вышли на первый из трех круглых ярусов. Здесь царило совсем иное настроение. Фризы исчезли. Обращенные к четырем сторонам света углы галерей сменились мягкими, перетекающими друг в друга линиями округлых террас. Теперь нас окружал не полумрак коридоров, а бесконечное, залитое светом пространство. В центре стояла гигантская ступа, окруженная 72 каменными полыми колоколами с резными решетчатыми стенками. Внутри каждого колокола, видимая лишь отчасти, находилась фигура Будды-Учителя. Одна статуя оставалась открытой. На последней, самой высокой платформе возвышалась главная ступа — огромная, округлая, центр, сердце храма.

Боробудур — пожалуй, наиболее впечатляющий памятник времен расцвета буддистской архитектуры — был построен в середине VIII века. Каждый его элемент символизирует часть вселенной, какой ее представляют буддисты. Примечательно, что нижняя терраса не видна; она полностью закрыта фундаментом. Рассказывают, будто строителей храма вынудили залить ее цементом, чтобы она не рухнула под весом остальных ярусов. Однако обнаруженные при раскопках фрагменты барельефов с жуткими сценами войн и страстей дали основания предположить, что подземная часть изначально входила в замысел: прежде чем войти в храм, паломник должен был похоронить все плотские желания и мирские страсти. В движении по ступеням, ведущим вокруг галерей, он, символически «проживая» жизнь Будды, очищался от привязанности к земным вещам, восходил к иному миру, который символизировали верхние террасы, и в этом пути постепенно достигал духовной простоты и цельности, абсолютного единства Великой ступы.

Строительство Боробудура завершилось незадолго до того, как в этих местах на смену буддизму пришел индуизм. Шесть столетий спустя он будет вытеснен с Явы исламом, найдет прибежище на Бали, где сохранился по сей день, а страна станет по преимуществу мусульманской. В наши дни к величественному храму, возвышающемуся на холме, нечасто приходят настоящие паломники. Но хотя буддистов на Яве почти не осталось, особую силу, пребывающую в этом месте, чувствует каждый, кому довелось пройти по храмовым галереям. Крестьяне, что живут неподалеку, по-прежнему относятся к Боробудуру с почтением, и время от времени поднимаются к открытой статуе Будды, у ног которой неизменно стоит корзинка с приношениями, а руки усыпаны лепестками.

Статуя Будды на верхней террасе Боробудура

Торжественная церемония должна была начаться сегодняшней ночью. Когда стемнело, на верхние террасы поднялась шумная толпа и расселась вокруг статуи. Вскоре появились два бритоголовых монаха в желтых облачениях и принялись о чем-то бурно спорить. Кто-то из зрителей рассказал нам, что старший монах приехал из Таиланда специально, чтобы провести церемонию, и сейчас они обсуждают, как она должна проходить. Наконец процессия, которую возглавляли поющие монахи, медленно и отрешенно двинулась вокруг террасы. Кто-то старательно расставлял у ног Будды принесенные бутылки с водой. Зрители, не испытывая ни малейшего почтения к священному месту, залезали на ступы, сидели на колоколах, забирались на каменные шпили, громко болтали и смеялись. Местный кинооператор тщетно пытался отогнать от объектива зевак, которые заслоняли статую. С громким хлопком включались вспышки камер. Разозленный монах взывал к толпе: «Немедленно слезьте со священной ступы!» — но его никто не слышал. Более благочестивая публика сидела вокруг статуи и распевала мантры. Вдруг один из двоих духовных наставников встал и с пылкой речью обратился к толпе. Мы немного послушали и решили спросить, о чем он вещает.

«Сперва, — объяснили нам, — он рассказывал о жизни Будды, а сейчас спрашивает, нет ли у кого машины, чтобы отвезти его в город».

Буддисты собирались медитировать всю ночь. Мы оставались практически до полуночи с шумной толпой. В бледном круге тусклого света от керосиновых ламп одинокий Будда, осыпанный пеплом от сгоревших благовоний, окруженный бутылками с дешевой минералкой, казался всеми забытым, покинутым. Вокруг толкались, хохотали, громко переговаривались. Мы отказались от дальнейшего участия в этом суетливом действе.

Поездка в Боробудур вызволила нас из цепких чиновничьих объятий и их ограничений, и теперь мы могли свободно ездить по острову в поисках животных. Оставалось только найти машину. Чтобы ее арендовать, мы отправились поездом в Сурабаю, самый большой город провинции Восточная Ява, но, когда приехали, обнаружилось, что взять автомобиль в аренду невозможно. Мы забеспокоились: неужели злой рок снова обрекает нас на недели безделья, но тут, с неба на веревке, свалилось нежданное счастье — в китайском ресторане мы познакомились с Дааном и Пегги Хубрехт. За супом из птичьих гнезд и жареными клешнями крабов Даан, родившийся в Англии в голландской семье, превосходно владевший не только родным языком, но также английским и малайским, рассказал, что он управляет двумя сахарными заводами в нескольких километрах от Сурабаи, любит точить ножи, разбирается в парусниках, обожает восточную музыку и рискованные вылазки вроде нашей. Узнав о наших планах, он тут же предложил переселиться из гостиницы к нему и устроить в его доме экспедиционную базу. Пегги горячо поддержала мужа. На следующий день мы убедились: она действительно рада, что за столом появились два дополнительных голодных рта, а в доме — камеры, звукозаписывающая аппаратура, коробки с пленкой и горы грязной одежды.

Тем же вечером Даан составил для нас карту, нашел всевозможные расписания судов и помог разработать подробный план поездок. Восточная провинция Явы, рассказал он, заселялась неравномерно, поэтому здесь сохранились участки густых лесов, где, возможно, обитают редкие животные. Кроме того, из Баньюванги, маленького провинциального городка в крайней точке Явы, регулярно ходит паром на загадочный остров Бали, и, судя по расписанию, через пять недель грузовое судно должно отправиться из Сурабаи на Борнео. Если к этому времени наше путешествие по Яве и Бали завершится, Даан готов забронировать места. Оставалось одно — найти машину, и тут снова наш хозяин вызвался помочь: «У нас на заводе есть старый, потрепанный джип. Посмотрим, может, его удастся привести в чувство».

Всего через два дня полностью отремонтированный, тщательно смазанный, заправленный джип стоял у дома Хубрехтов. На следующее утро мы проснулись в пять, погрузили в машину наш скарб, поблагодарили гостеприимных хозяев за все, что они для нас сделали, — и отправились на восток, в неведомое.