Дэвид Аттенборо - Путешествия натуралиста. Приключения с дикими животными

Нам рассказали, что оба существа встречаются в бассейне реки Каньо, которая протекает в сотне километров от Джорджтауна. На поиски у нас оставалась всего неделя, поэтому через два дня после возвращения мы, на сей раз поездом, отправились к устью Каньо, в городок с гордым названием Нью-Амстердам.

Гайана стала британской колонией только в начале XIX века. До этого несколько столетий здесь правили голландцы, и вдоль побережья сохранились отчетливые следы их пребывания. Железнодорожные станции именовались по названиям обширных сахарных плантаций, которые они обслуживали — Бетервервагтинг, Велдаад, Онвервагт. Сами плантации были обязаны существованием видневшейся слева плотине, которую голландские колонисты построили, чтобы превратить безжизненные солончаки в плодородные земли, а в разомлевшем от жары Нью-Амстердаме, что лежал на самом краю широкого устья реки Бербис, современные бетонные постройки и деревянные бунгало соседствовали с аккуратными белеными домиками — гордостью голландской колониальной архитектуры.

Мы решили, что разумней всего просить помощи у рыбаков, и отправились в гавань. У причала в легких деревянных лодках сидели компании африканцев и выходцев из Ост-Индии; они плели сети и о чем-то болтали. Желающих помочь в ловле «водной мамки», как называют ламантина местные жители, не нашлось, но все наперебой уверяли нас, что с таким делом справится только «мистер Кинг».

Он оказался личностью многогранной — не только рыбак, но известный всему Нью-Амстердаму силач, которого звали всякий раз, когда требовалось, например, забить сваи; никто другой справиться с этим делом не мог. Его отдыхом, рассказали нам, был «рестлинг» с коровами, а кроме того, мистер Кинг слывет превосходным звероловом и знает о местной живности почти все. Словом, лучшего охотника на ламантина днем с огнем не сыщешь. Нам ничего не оставалось, как согласиться и отправиться на его поиски.

Мистера Кинга мы застали на рыбном рынке, где он торговался с перекупщиком за улов. Его впечатляющая внешность вполне соответствовала легендарным рассказам о нем: перед нами сидел на корточках человек-гора в ослепительно-алой атласной рубахе, черных полосатых штанах и несообразно маленькой черной шляпе, едва державшейся на макушке. Мы спросили, не мог бы он поймать для нас ламантина.

«Что вам сказать… — задумчиво произнес он, поглаживая роскошные бакенбарды, — их здесь немерено, но поймать трудно, водная мамка — существо нервное. Как попадется, тут же начинает трепыхаться как бешеная. Она зверюга сильная, враз любую, самую прочную сеть прорвет».

«А как вы с ней справляетесь?» — полюбопытствовал Джек.

«Есть только один способ, — с мрачной торжественностью изрек мистер Кинг. — Когда она в сети запутается, надо веревки посильней натянуть, чтобы сверху донизу аж задрожали. Если сделать это как следует, водная мамка будет лежать совсем без движения, так ей это понравится, а мы ее — у-у-ух! — Мистер Кинг, лучезарно улыбаясь, издал громкий, восторженный звук. — Мне известен только один человек, способный с ней справиться. Это я».

Говорил он очень убедительно, и мы не колеблясь предложили мистеру Кингу к нам присоединиться. Договорились, что завтра нанимаем катер и мистер Кинг с двумя помощниками, а главное, со своей проверенной сетью вместе с нами с утра отправится на поиски ламантина.

На следующий день, к нашему удивлению, обнаружилось, что команда катера — капитан-африканец Фрейзер и механик-индиец Рангур — относится к мистеру Кингу без должного уважения. Примерно через час пути по реке мы заметили высоко в ветвях игуану.

«Мистер Кинг, — спросил механик Рангур, — вы не хотите ее поймать?»

Мистер Кинг царственным жестом велел остановить катер, перевалил увесистые телеса в легкую шлюпку-динги и вместе с помощником, рассекая тростник, поплыл к дереву. Высоко над землей вдоль тонкой ветки безмятежно вытянулась очаровательная рептилия чуть больше метра длиной. Ее зеленые чешуйки искрились и переливались на солнце. Мистер Кинг срубил длинный бамбук, привязал к его концу петлю, поднял палку и принялся размахивать ею перед носом игуаны.

«Что вы замыслили, мистер Кинг? — издевательски-почтительно спросил капитан Фрейзер. — Вы, наверное, думаете, что она сама сползет к вам в руки?»

Невозмутимая рептилия равнодушно и без движения наблюдала за происходящим.

«Мистер Кинг, признайтесь, — поддержал капитана Рангур, — это ручная игуана, вы ее с вечера привязали к дереву, чтобы сейчас перед нами покрасоваться».

Мистер Кинг не снизошел до пошлых шуточек, но приказал помощнику залезть на дерево и накинуть петлю на шею игуаны. В ответ рептилия лениво перебралась на ветку чуть повыше.

«Эту гадину явно тянет прыгнуть», — прокомментировал Фрейзер.

Мистер Кинг велел помощнику забраться повыше. Последующие 10 минут игуана безропотно соглашалась с тем, что перед ее носом болтается странный предмет. Она даже добродушно полизала веревку, но, как ни уговаривал ее мистер Кинг, лезть в петлю категорически отказывалась. В конце концов терпение рептилии истощилось, она с вызывающим равнодушием отвернулась и одним легким прыжком исчезла в реке.

«Именно туда ее и тянуло», — сообщил миру Фрейзер.

Мистер Кинг вернулся на катер.

«Подумаешь, — буркнул он. — Да их здесь — завались. Целый мешок вам наловим».

Тростник, которым густо поросли оба берега, местные жители называли «мука-мука». Голые прямые стебли толщиной с мою руку, такие губчатые и мягкие, что я легко перерубал их одним ударом мачете, торчали из воды метра на четыре. На самом верху они заканчивались несколькими стреловидными листочками; кое-где виднелись зеленые плоды, формой и размером напоминавшие ананас. Мы знали, что «мука-мука» — излюбленное лакомство гоацинов, и напряженно всматривались в бинокли: не появится ли где птица.

Был полдень. Солнце жгло нещадно. Металлические поверхности катера раскалились, и к ним невозможно было прикоснуться. Верхушки тростника уныло клонились к реке. Над водой неподвижно висело душное марево. Казалось, мир вокруг замер.

Первый гоацин появился около часа пополудни. Джек услышал доносящийся приглушенный, похожий на кудахтанье звук, Фрейзер немедленно остановил катер, и в бинокль Джека наша компания разглядела большую птицу, которая, нахохлившись, сидела в зарослях. Мы подплыли ближе, заметили вторую, третью и вскоре убедились, что в тростнике прячется от палящего солнца большая колония гоацинов.

Около четырех нам наконец удалось рассмотреть их вблизи. Солнце клонилось к закату, жара немного спала. Мы обогнули излучину и тут заметили шесть птиц, которые с аппетитом поедали тростник. Они были очень забавные — орехово-коричневые, с крупными телами и непропорционально тонкими шеями. Вблизи гоацины напоминали откормленных хохлатых цыплят-переростков с миндалевидными глазами, обведенными голубой поволокой нежной кожи. Заметив, что мы приближаемся, птицы перестали есть и уставились на нас, оглушительно вереща и нервно подергивая хвостами. Несколько минут спустя они отвернулись, тяжело пошлепали по воде и скрылись в зарослях, но Чарльз успел их заснять.