Дэвид Аттенборо - Путешествия на другую сторону света

Смешивание кавы

Королева Салоте пьет каву на церемонии

Наконец смешивание было окончено. По сигналу Мотуапуаки королеве принесли кокосовую чашу. Она поднесла ее к губам. Затем, в течение последующих полутора часов, все пили один за другим в установленном порядке. Когда подали последнюю чашу с кавой, королева встала и медленно пошла обратно во дворец. Церемония Королевской кавы была окончена.

Церемонии недоставало зрелищности обряда прыжков на Пентекосте, однако, любопытным образом, она впечатляла сильнее. Если предыдущая виденная нами церемония была атлетическим трюком, то здесь царила сакраментальная и очень волнующая атмосфера.

Время нашего отъезда теперь стремительно приближалось. Последние дни мы бродили по деревням и побережью, пытаясь заснять элементы магии этого острова, которые захватили меня и Джеффа. Это казалось невозможным. Чем больше мы снимали качающиеся пальмы, сверкающую лагуну и тростниковые хижины, тем больше понимали, что особенностью Тонга был не сам остров, поскольку мы снимали и другие, более живописные и прекрасные острова, а его люди. Они были трудолюбивыми, преданными своей королеве и привязанными к церкви, но их главной чертой была удовлетворенность жизнью. В покое их лица всегда расслаблялись в улыбке, что являло резкий контраст с морщинистыми лбами и сжатыми губами, характерными для жителей Новых Гебрид. Но счастье и удовлетворение нелегко запечатлеть на целлулоидной пленке.

Однажды вечером мы вернулись домой поздно, уставшие от съемок под палящим солнцем перед выбоинами в Хуме. Войдя в переднюю дверь, я на мгновение подумал, что мы пришли не в тот дом, потому что наша гостиная была неузнаваема. На стенах и поперек окон висели цепочки из цветков гибискуса. Огромная кипа веток канны заполняла один угол, а покрытый циновками пол был расчищен, за исключением сдвинутого в сторону стола, на котором лежали ананасы, бананы, арбузы и жареные куры. Пока я стоял в дверном проеме, запыленный и изумленный, с кухни вышел молодой человек из дворца, одетый в ярко окрашенную валу, с цветком за ухом.

«Ее величество понимает, что у вас был тяжелый рабочий день, — сказал он. — Поэтому она решила, что вы должны устроить праздник».

Позади я услышал легко узнаваемый смех. Я повернулся и увидел Веехалу. Из комнаты перед входом звучала музыка гитар, а ряд дворцовых танцовщиц, в юбках из травы и гирляндах, с пением выдвигался из кухни. Веехала протолкнул нас через дверь. Ваэа уже был там, и в следующие несколько минут пришли многие другие наши тонганские друзья. Вскоре все уже пели, танцевали и смеялись. Веселье закончилось только в два часа ночи.

Нашли ли мы жителей рая? Немногие европейцы, которых мы встретили в Нукуалофе, согласились бы с этим. Для них остров был тихой заводью, где никогда ничего не происходит, и им было скучно. Корабли заходили сюда через большие интервалы, так что в немногих островных магазинах вы не всегда могли найти именно то, что хотели, а почта из внешнего мира часто нестерпимо задерживалась. Но возможно, их реакция была понятна, поскольку они приехали на Тонга, чтобы заниматься делами, чуждыми жизни острова, — электричеством, телефонной связью, инженерией и торговлей — и были узниками своих собственных профессий, пытаясь работать так, как будто они были частью индустриального общества, но на самом деле живя среди людей, которым время, графики, гроссбухи и двойная бухгалтерия казались наименее важными вещами в мире.

Но я подозреваю, что самим тонганцам их остров казался ближе всего к раю из всех мест на земле. Он был очень плодородным; в лагуне всегда водилась рыба; у каждого был свой участок земли, и он никогда не голодал. Жизнь была, без сомнения, чрезвычайно хороша. Цветы были красивыми, еда — вкусной, девушки — прекрасными, музыка — притягательной. Днем они работали, но обязанности не были настолько изнурительными, чтобы не оставалось времени на отдых и удовольствия.

Возможно, если бы я остался здесь дольше, как и другие европейцы на острове, я бы начал испытывать недовольство. Я жаждал узнать это.

На карте мира остров Мадагаскар кажется не больше крошечной незначительной щепки, отколовшейся от восточного бока Африки. На самом деле он огромный. Остров простирается на тысячу километров в длину и занимает площадь в четыре раза большую, чем Англия и Уэльс. Более того, животными, растениями и людьми он практически так же сильно отличается от Африки, как и Австралия, расположенная в более чем шести тысячах километрах от него.

Мы с Джеффом Маллиганом прилетели на него из Найроби. Мы покинули берег неподалеку от Занзибара и начали перелет через сверкающий голубой Мозамбикский пролив, отделяющий нас от Мадагаскара. Пока мы с гудением висели в небе, впереди возникли и медленно поползли к нам небольшие пирамиды Коморских островов, окруженные прибоем. Они прошли под нашим левым бортом и исчезли позади. Тогда, менее чем через два часа после вылета из Африки, на подернутом дымкой горизонте начал вырисовываться Мадагаскар. Мы приближались к новому миру. Нигде в его лесах и равнинах мы не найдем ни одного существа, которыми кишат саванны Кении, — ни обезьян, ни антилоп, ни слонов, ни крупных хищников прерий. За короткое время, которое потребовалось нам для этого перелета, мы вернулись на 50 миллионов лет эволюции назад. Мы вступали в один из чуланов природы, место, где древние устаревшие формы жизни, исчезнувшие в других частях света, все еще выживают в изоляции.

Очарование чуланов — не только в ностальгии. Вас может заинтриговать восковой цилиндр старого фонографа Эдисона, потому что для своего времени он был новым и революционным и потому что в нем вы увидите зародыши сложного аппарата нашего времени. Иногда в пыли и паутине чердака можно отыскать любопытное бесполезное устройство, у которого не было позднейших замен и которое настолько устарело, что его назначение теперь является загадкой. Поднимите скрипучую крышку забытого сундука, и вы вытащите турнюр или платье такого эксцентричного дизайна, что будете поражены дикими изменениями вкуса и моды. То же очарование, то же чувство соприкосновения с прошлым овладевает каждым, кто начинает изучать животных Мадагаскара. Они тоже уцелели от прошедших веков; нам, знакомым с высокоразвитыми созданиями, населяющими весь остальной мир, они тоже кажутся причудливыми и странными. В них мы можем увидеть наше прошлое.